"Вадим Ярмолинец. Куба или История моей мучительной жизни" - читать интересную книгу автора

- Что?! - вздрогнул я.
- Это вот, - все его фразы начинаются с этих двух слов. - Сапожную,
это вот, мастерскую, открывать будем.
- Ну?
- Баранки гну! - ответил он. - Пианино мы твое решили с мамашей
того...
- Чего того?
- Выкинуть, вот чего! Все равно ж разбили, а мне, это вот, заказчиков
принимать надо, усек? Все равно мамаша твою сучку выгнала, это вот. A мне
работать надо. Что вылупился? Жалко с говном своим расставаться? Чайковский,
твою налево! Я, между прочим, всю жизнь как собака жил. Другой раз домой не
приходил. В парках на скамейках спал. В троллейбусах спал. На пляже на
топчане спал. Осенью. В ноябре месяце, бля. И знаешь чего?
- Чего?
- Из-за тебя.
- Из-за меня? - испугался я.
- Свинья ты неблагодарная, - с тихой любовью брат сверлил меня своими
прозрачными пуговицами. - Я все делал, чтоб ты мог учиться. Делать уроки. Я
хотел, чтобы ты стал человеком. A ты? Так ни хера и не понял. Короче, -
подвел он итог, - через месяц приезжает Людка с ребенком, не могу же я их
встретить с пустыми руками... - он сплюнул под ноги. - Правильно я говорю?
- Какая Людка? - ничего не понимая, я поднялся, вследствие чего
кучерявая голова моего брата оказалась на уровне нагрудного кармана моей
рубашки.
- Ну, Людка, ты что, не помнишь? - он откинулся и задрал голову. -
Ну, первая моя жена. Ни хера, помучилась одна, помаялась, сейчас как
шелковая. Я ей так и сказал перед отъездом: "Ты еще, прошмандовка, будешь
мне ноги мыть и воду пить. Ты у меня еще походишь на цырлах. Все, прошли
времена. Хочешь в Aмерику, веди себя как человек. Чтоб жрать было всегда
сготовлено и чтоб чистота такая, что плюнешь, отскочит на хер.
- Куда?!
- И ты даже не думай, - продолжал он, не замечая моего вопроса, -
что сама приедешь, а потом кентов своих сюда потянешь. Я, это вот, в
Госдепартамент в случае чего позвоню. Так мол и так, любовнички-то все
коммунисты с партстажем и капитаны КГБ. Таким макаром. A я тут тихонечко
вывеску повешу. Клиент потянется, все чин-чинарем, правильно?
- Правильно! - всплыла из-за спины мама. - A ты тоже невелика птица.
На кухне поставишь раскладушку. Так и будем гоношиться. Не на улицу же идти!
Я пошел на улицу. На углу Четвертого Брайтона стоял негр с огромной
рыбиной в руках. Заметив меня, он сказал мне по-русски с нехорошим еврейским
акцентом: "Свежяя гиба. Два долага кило. Это же дешевле г-гибов."
Я вышел к океану и устроился на деревянной набережной. Над вечерними
водами затухал багровый синяк заката. Где-то далеко, за просторами тяжелых
вод, скрытая от моего взора, лежала страна моей мечты. Куба.
Я заночевал на углу авеню "Z" и Макдоналдс под фанерным щитом с
огромным плакатом: "Приди к Христу, он ждет тебя". Утром, разбуженный шумом
несущихся мимо машин, я обнаружил, что плакат надо мной сменился новым:
"Тип-лайн - 10000 долларов за информацию, ведущую к поимке и осуждению
преступника, убившего полицейского". Сразу за плакатом уходила в
серо-голубую высоту пресного бруклинского неба обшарпанная стена