"Вадим Ярмолинец. Куба или История моей мучительной жизни" - читать интересную книгу автора

чистый "Бадвайзер". Я сидел на скамейке в скверике напротив "Мейсиса",
чувствуя себя свободным и, как все свободные люди, никому не нужным
человеком. Без дома, без тепла кухни, без запаха печенья, без пушистых
тапочек жены, брошенных на толстый ковер возле бокалов с недопитым вином
"Кадет-мутон" урожая 1988 года. Без спящих во втором этаже пухлощеких
крошек, без обоев их комнаты, где в бессмысленных узорах порхают розовые
голуби и спит в высокой круглой клетке у окна сутулый попугай. Я был
свободен.
И почти пьян. На фоне огромных освещенных витрин "Мейсиса" мельтешила
черными силуэтами вечерняя толпа людей, спешащих к теплым, пахнущим домашним
печеньем кухням, к пухлым коврам, к розовощеким детям, обоям с голубями, к
"Кадет-мутону" урожая 1988 года. Катились туда же шикарные лимузины, в
черном лаке которых вспыхивали и плыли изобильным счастьем огни реклам,
шуршали толстыми шинами благородные желтые "Шевроле" с усатыми индусами за
рулем, юркали у них из-под колес крохотные жучки "Хонды" с веселыми младшими
бухгалтерами и программистами из Квинса, как ледоколы резали цветной лед
автомобильного потопа пыхтящие от усердия автобусы с болтающимися на
вешалках сухими от бесхолестерольной жизни старушками.

ЕЩЕ ОДНA ГЛAВA

Как родилась тогда в моей голове эта совершенно бредовая идея?
Сказать, что вот так вот, подмерзая на скамейке в скверике, я вдруг ни с
того ни с сего захотел женщину? Это было бы неправдой. Никогда в своей жизни
я не хотел женщину, будучи продрогшим. Мечта о женщине всегда
ассоциировалась у меня исключительно с повышенной температурой воздуха,
песка и воды. Видимо, импульс был неосознанным, что в какой-то мере
подтверждает учение Фрейда.
На 42-й, продуваемой ночным ветерком, моргали красные огни и гремела
музыка. Я стоял в путаном коридоре из кабинок с пластиковыми дверьми, над
которыми сидели голые женщины и зазывали клиентов. Толстый вахтер объяснил
мне, что, войдя в кабинку, я должен бросить в специальную дырочку четыре
жетона (которые он выдал мне за доллар), после чего в стене откроется
окошечко и в нем я увижу обнаженную девушку. Если я дам ей три доллара... Я
не дослушал.
Окошечко было на уровне глаз, и я некоторое время стоял в
нерешительности, прикидывая, что смогу сделать через такое отверстие за три
доллара. Потом я посмотрел на свои руки. Даже в рассеянном красном свете
видно было, какие они грязные. Последний раз я мыл их две недели назад. Как
минимум. С такими грязными руками заниматься сексом было невозможно. Я
бросил в щель жетоны.
Что-то хлопнуло, зажжужало, дощечка в стене передо мной поднялась
вверх. Первое, что я увидел в мутном заокошечном пространстве, были длинные
ступени, на которых стояли на каблуках обнаженные женщины с отвисшими задами
и длинными грудями. Некоторые из них курили. Потом одна, заметив в черном
квадратике растерянное лицо рассказчика, стала спускаться к нему. По мере ее
приближения я наводился на резкость. Это была довольно крупная особь со
стертыми возрастом формами. Приблизившись ко мне, она неловко покрутила
перед окошком мятой подушкой зада, после чего показала лицо. Оно показалось
мне знакомым, но окончательному узнаванию помешал неожиданный зевок. Дама