"Василий Г. Ян. Чингиз-хан, книга 2 Под монгольской плетью" - читать интересную книгу автора

Хаджи Рахим опустил взор. "Что это за письмо, которое может погубить
пославшего?" Он поднял глаза. На золотом кебе заката переплелись
виноградные листья. Махмуд-Ялвач стоял неподвижно, и его взгляд, казалось,
протекал в мысли дервиша. Он положил руку на свою бороду, тронутую серебром
времени, и легкая улыбка скользнула по устам его.
- Я доставлю письмо Джучи-хану,- сказал Хаджи Рахим,- и никто не прочтет
его. Я выдолблю отверстие в моем посохе, вложу туда письмо и залеплю его
воском. Но удастся ли добраться до великого хана? Он теперь воюет в
Кипчакской степи, где рыщут шайки, убивая встречных. Я подобен букашке,
которая здесь ползет у твоих ног по дорожке сада. Что со мной будет, когда
я выйду из-под защиты твоей могучей руки? Я не боюсь "черного джигита", но
на первой же заставе меня схватит монгольский караул и разрубит на части.
Махмуд-Ялвач нагнулся, поднял с дорожки красного жучка и положил себе на
узкую белую ладонь. Жучок торопливо пробежал до конца пальца и, расправив
крылышки, полетел.
- Подобно этому жучку, ты проберешься там, где не пройдут тысячи воинов.
Ты, как священный дервиш, опять накинешь свой старый плащ, возьмешь
покорного осла и нагрузишь его книгами. А чтобы тебя не задержали
монгольские заставы, я выдам тебе золотую пайцзу с соколом.
- А что мне делать с моим младшим братом Туганом?
- Ты его возьмешь с собой как ученика, А там, в лагере Джучи-хана, он
научится воинскому делу. Станет опытным джигитом. Да будет легка тебе
дорога!
- Будь спокоен, я все сделаю.
- Когда ты окончишь свой путь, то помолись за меня, я человек старый,
который тебе доброжелательствует.

Глава четвертая
"ЧЕРНЫЙ ВСАДНИК"

Хаджи Рахим и Туган отправились в путь под вечер и примкнули к веренице
поселян, возвращавшихся с базара с пустыми корзинами. Постепенно все
спутники один за другим свернули в стороны, к своим обгоревшим селениям.
Хаджи Рахим шел ровной, размеренной походкой, напевая по привычке
арабские песни, Туган уже сильно вырос. Из-под голубой чалмы, как подобает
юноше, выбивался длинный черный завиток волос и падал на плечо. Он закинул
за спину дорожный мешок и, опираясь на длинную палку, легко взбегал на
встречные холмы и всматривался вдаль, в уходящие в сизую дымку горы,
оглядывался кругом, все стараясь заметить, все попять. Он жил теперь
полной, счастливой жизнью, казавшейся особенно радостной после тяжелых
месяцев, проведенных в мрачном сыром подаемелье гурганджской тюрьмы.
Черный осел, поводя длинными ушами, семенил крепкими копытцами. В
навьюченных на осла мешках хранились книги и свитки арабских и персидских
поэтов и запас еды на несколько дней.
Иногда вдали показывалось облачко пыли, затем из-за деревьев появлялись
несколько монгольских всадникоя, окружавших знатного начальника, "даругу",
или охранявших медленно выступавших верблюдов, навьюченных мешками с
зерном. Один из монголов отделялся от других, подлетал к Хаджи Рахиму и
кричал:
- Ты кто? Куда идешь?