"Василий Г. Ян. Чингиз-хан, книга 2 Под монгольской плетью" - читать интересную книгу автора

лозы, и в вечерней прохлада Хаджи Рахим учил алгебре и арабскому письму
своего младшего брата Тугана.
Но Хаджи Рахим был искателем не благополучия, а необычайного, и на сердце
его тлели горячие угли беспокойства. Вскоре он уже не мог мириться с той
работой, какую исполнял. Каждый день в канцелярию приходили сотни
просителей, обычно с жалобами на притеснения монголами мирных жителей; вся
страна была во власти новых завоевателей, которые распоряжались народом,
как волки в овечьем закуте.
Тогда Хаджи Рахим сказал себе: "Довольно, дервиш! Кто служит врагу
родного народа, тот заслуживает проклятия вместо похвалы",- и он отправился
к Махмуд-Ялвачу, решив сказать ему правдиво все то, что сжигает его сердце.
Он нашел Махмуда в большом дворцовом саду, где тот подстригал у
виноградной лозы сухие ветки и в этом находил отдых от своих забот. Махмуд
выслушал дервиша и сказал:
- Ты хочешь покинуть родную мать, покрытую ранами и изнемогающую от
страданий?
- Я не хочу служить поработителям народа...
- Вероятно, ты и меня считаешь злодеем за то, что я служу поработителям
родного народа? Вот что я тебе отвечу на это. У нашего повелителя, великого
кагана Чингиз-хана, есть главный советник, китаец Елю-Чу-Цай. Он всегда
говорит, не боясь, правду Чингиз-хану. Он один останавливает его от
напрасного избиения целых городов, объясняя: "Если ты перебьешь всех
жителей, то кто же будет платить налоги тебе и твоим внукам?" И Чингиз-хан
после его слов дает милость сотням тысяч пленных... То же самое я стараюсь
делать около сына Чингизова, Джагатай-хана, чтобы спасти наш мусульманский
народ от поголовного истребления. Ты видел лицо Джагатая? Какой безумной
ярости полны глаза его! Каждый день на приеме он указывает пальцем на
кого-нибудь со страшными словами: "Алыб-барын!", и несчастного уводят на
казнь. А я каждый день стараюсь вырвать у него милость и пощаду.
- Я остаюсь на моей родине,- ответил Хаджи Рахим.- Но только дай мне
другую работу: я не в силах больше писать счета одежд, покрытых пятнами
крови, и видеть человеческие слезы.
- Хорошо, я дам тебе важное поручение.
- Я слушаю, мой господин.
- Мне сказали, что повелитель северных и западных стран Джучи-хан,
старший сын Чингизов, получив в удел северные земли Хорезма, идет их
покорять.
- Я могу только сказать: кузнецы и медники Гурганджа не отдадут без боя
своего города, как это сделали жители Бухары и Самарканда.
- Мне нужно переслать Джучи-хану письмо, но по пути, в песках Кзылкумов,
появились отряды, которые нападают на монголов и убивают их. Говорят, что
во главе их стоит какой-то "черный всадник" Кара-Бургут на дивном черном
коне. Он неуловим. Он появляется неожиданно в разных концах Кзылкумов,
делая огромные пробеги, и вневапко бесследно исчезает. В населении пошли
слухи, что сам шайтан помогает ему.
- Этот "черный всадник" доказывает,- сказал Хаджи Рахиы,- что среди
мусульман еще сохранились смелые джигиты.
- Я дам тебе письмо к самому Джучн-хапу. Ты спрячешь это письмо так,
чтобы ни монгольские караулы, ни "черный всадник" не перехватили его. Иначе
ты себя и меня погубишь.