"Питер Джеймс. Зона теней" - читать интересную книгу автора

- Я предпочел бы не углубляться в это. - Он улыбнулся какой-то странной
улыбкой, как бы про себя.
Она с удивлением посмотрела ему в глаза, но понять что-либо было
невозможно.
- Я проведу вас в его комнату.
- Следующая дверь, не так ли?
Отто кивнул.
- Если вы не против, я войду в нее первой. Если вам что-нибудь
понравится - книги, что угодно, - прошу вас, возьмите.
- Спасибо.
Она ничего не почувствовала, когда вошла в комнату Фабиана, в такой
комнате вполне мог обитать и чужой человек. Зябко, сыро и пахнет старой
мебелью. Сквозь прорехи в тонком коврике виднеются половицы; дешевенький
калорифер и гриль для поджаривания сандвичей, который она ему подарила. На
полке над вешалкой набор бутылок, одна еще наполовину полная. Она открыла
пробку и понюхала. Пахнуло заплесневелой лакрицей; портвейн, подумала она.
Вдоль стены тоже стояли бутылки с пыльными горлышками, среди них несколько
откупоренных. В углу виднелось еще несколько бутылок с горлышками, аккуратно
обернутыми золотой фольгой с оранжевыми этикетками. Нагнувшись, она
прочитала: "Вдова Клико Поншарден".
На столе в бюваре несколько письменных работ, она просмотрела их. "Были
ли Гонерилья и Регана воплощением зла? Или же всего лишь практическими
деловыми женщинами? Пытался ли Шекспир, опережая свое время, что-то сообщить
нам? Если бы Деловая Женщина, обладательница Премии года, существовала в
елизаветинские времена, могли бы они с ней справиться?" Алекс улыбнулась.
Она вспомнила, что Фабиан всего несколько недель назад обсуждал с ней эту
тему; она ясно видела, как он ходит по кухне, засунув руки в карманы джинсов
и обстреливая ее вопросами.
Алекс огляделась; казалось, он выскочил лишь на несколько минут. Она
подтянула стул, влезла на него и сняла со шкафа чемодан. Защелки открылись с
легким металлическим щелканьем. Она подняла крышку и увидела рваное белье,
сломанную вешалку и единственный черный чулок; она припомнила тот день,
четырнадцать лет назад, когда он впервые сам упаковывал свои вещи: как
аккуратно укладывал он тогда выглаженную одежду, полосатый жилетик, белые
рубашки и свой серый пуловер начальной школы с аккуратно вышитыми на нем
буквами; она поняла, что плачет, а ей не хотелось, чтобы Отто, если он
войдет, увидел ее слезы.
Открыв верхний ящик стола, она обнаружила его дневник, прочитала
несколько страниц начиная с марта, но не заметила ничего интересного: даты и
время лекций; начало каникул было отмечено жирной чертой и надписью под ней:
"Лыжи". Она вернулась назад, к 15 января: "8 вечера. Обед. Кэрри".
Предыдущий день: "7.30. Кино. Кэрри". После 15-го упоминаний о Кэрри больше
не встречалось. Несколько дней записей не было, но их отмечала большая
звездочка. Она вернулась к 7 апреля и, улыбаясь сквозь слезы, увидела, что
дата обведена кружком с подписью внизу: "День рождения мамы".
Она стала листать страницы дальше и заметила еще несколько звездочек;
их разделяло примерно две недели. Она увидела звездочку против 4 мая, и эта
дата звоном отозвалась у нее в голове. Она почувствовала себя так, словно
чья-то невидимая рука схватила ее и окунула в холодную воду. 4 мая: она как
раз что-то почувствовала во время ленча с Филипом Мейном.