"Би Джей Джеймс. Слезы на лепестках роз " - читать интересную книгу автора

взъерошенную шевелюру. Поднявшись на носочки, прикоснулась губами к его
губам, ощущая вкус дождя, ощущая его вкус. - Я люблю тебя.
Он был так тих, так неподвижен. Она слышала лишь накрапывание дождинок
вокруг них. Джордана отодвинулась от него, выскользнула из его объятий и
замерла в ожидании.
Патрик судорожно глотал воздух, восстанавливая дыхание, грудь его
вздымалась, кулаки сжались. Он слышал эти слова много раз. Но никогда - так,
как сейчас. Ни одна женщина не преподносила их ему как дар, ничего не требуя
взамен, не спрашивая, будет ли он их хранить или выкинет.
- Я знаю, - наконец произнес он. Он догадывался об этом давно, а сейчас
знал доподлинно - и это пугало его. Пугало больше всего на свете. Глубокий,
полный смятения голос звучал хрипло, неровно. - Никто никогда меня не
любил.., так... Я не знаю, что говорить.., что делать.
Ее пальцы легли на его губы.
- Ничего не говори. Это не нужно. Просто люби меня сейчас.
- Да. - Он подхватил ее на руки и ринулся вперед, едва не сокрушив
дверь о стену. Его шаги эхом отозвались на новом мраморе. Запах краски и
лимонного масла смешивался с ароматом цветов, красовавшихся во всех вазах,
на всех столах в доме.
Он собирался удивить ее переменами. Рабочие, которыми он руководил из
Лондона, умудрились много сделать за короткий срок.
В ее комнате, когда весь мир оказался за закрытой дверью, он поставил
ее на ноги. Здесь появилась старинная, хрупкая, но все еще прекрасно
звучащая гитара да для Патрика поставили небольшой рабочий стол.
Единственным цветком была роза, сорванная в саду.
Он об этих переменах знал. Гитару сам разыскивал в антикварных лавках.
Стол привезли из Шотландии, из его собственной комнаты. Розу выбрал, в
соответствии с его указаниями, мистер Осака в саду, посаженном для Джорданы.
Патрик обнял ее и приник к ее рту поцелуем. Его губы дразнили, пальцы
обжигали нежной лаской, пока ее дыхание не вырвалось легким вздохом,
подобным ветерку, шелестевшему за балконом в саду. Он ощущал жар ее тела под
влажностью синего шелка, льнувшего к каждому изгибу ее тела от бедер до
припухших сосков.
Поцелуй становился все глубже, руки его, казалось, были везде, и
желание, тлевшее в глубине, вспыхнуло бушующим пламенем. Его губы, вслед за
руками, прокладывали дорожку вниз, по горлу, к холмикам груди. Джордана
откинула голову, вцепившись пальцами в его рубашку. Она бормотала бессвязные
слова, бессмысленные фразы. Когда его губы сомкнулись на обтянутом шелком
соске, ее шепот превратился в крик, неясные слова - в его имя.
Под ее стиснутыми пальцами едва не трещала ткань рубашки. Он, слегка
отклонив ее, не отрывал рта от мягких изгибов ее груди, снова и снова
возвращаясь к соскам, и язык шершавым прикосновением дарил наслаждение
нежной плоти. Тела их жаждали слияния, напрягаясь под оковами одежды.
Джордана задрожала, и Патрик отозвался на ее дрожь выразительным
шепотом. Она догадалась, что он перешел на галльский язык, и, судя по тону,
он ругался.
- Ты же замерзла! А я держу тебя тут в промокшей одежде! Оставайся
здесь, на этом самом месте, - и мы быстренько исправим оплошность. В
мгновение ока ты будешь раздета, согрета и устроена там, где тебе положено
быть, - в моих объятиях.