"Генри Джеймс. Пресса" - читать интересную книгу автора

ордена Бани, член парламента, был выставлен напоказ в натуральную величину
благодаря, скажем прямо, более или менее близкому знакомству с Говардом
Байтом, и присутствие в коллекции сего джентельмена было полностью и
несомненно оправдано. Изо дня в день, из года в год его поминали под
кричащими заголовками едва ли не на каждой странице каждого издания; он стал
такой же непременной принадлежностью всякого уважающего себя листка, как
заголовок, дата и платные объявления. Он всегда делал, или собирался делать,
что-то такое, о чем требовалось известить читателей, и в результате
неизбежно оказывался предметом ложных сообщений, в которых одна половина
репортажа вступала в прямое противоречие с другой. Его деятельность - хотя
тут лучше подошло бы слово "бездеятельность" - не знала себе равных по части
мелькания перед глазами публики, и никто иной не удостаивался чести так
редко и на такой короткий срок исчезать со страниц газет. И все-таки у
ежедневной хроники его жизни была своя внутренняя и своя внешняя сторона,
анализировать которые не составляло труда тому, кто располагал всеми
подробностями. А так как Говард Байт круглый год почти ежедневно, положив
обе руки на стол, разбирал и собирал эту жизнь вновь и вновь, шутливый обзор
сведений по данному предмету нередко составлял пикантный соус к его беседам
с мисс Мод. Они, эти двое молодых да ранних, полагали, что знают множество
секретов, но, как с удовольствием отмечали, не знали ничего скандальнее тех
средств - назовем их так, - с помощью которых сей славный джентльмен
поддерживал свою славу.
Всем, кто соприкасался с Прессой, с пишущим братством, включавшим и
сестер, бесспорно известно, что оно в высшей степени заинтересовано - его в
конечном счете, разумеется, интересует хлеб насущный, и с кусочком масла,
заинтересовано скрывать подступы к Оракулу, не выносить сор из Храма. Они,
все без исключения, кормились за счет величия, святости Оракула, а потому
приезды и отъезды, деятельность и бездеятельность, расчеты и отчеты сэра
А. Б. В. Бидел-Маффета, кавалера ордена Бани, члена парламента, входили
некой частью в это величие. При внешней многоликости Пpecca - этa взятая во
всех ее ипостасях слава века - была, по сути, единым целым, и любое
откровение в том смысле, что ей подсовывают или можно подсунуть для
публикации факт, который на деле оказывается "уткой", закономерно подорвало
бы доверие ко всей стрyктype - от ее периферии, где подобное откровение
появилось бы скорее всего, до самого центра. И уж настолько-то наши суровые
неофиты, как и тысячи других, были в этом осведомлены, все же какая-то
особенность их ума, какой его оделила природа, или состояние нервов, каким
оно грозило стать, усиливало почти до злорадства наслаждение, которое они
испытывали, смакуя столь искусное подражание голосу славы. Ибо слава эта
была только голосом, и они, чье ухо не отрывалось от разговорной трубки,
могли засвидетельствовать; и пусть слагаемые отличались каждое неимоверной
вульгарностью, в сумме они воспринимались как триумф - один из величайших в
нашем веке - усердия и прозорливости. В конце концов, разве правильно
считать, будто человек, который добрый десяток лет питал, направлял и
распределял зыбкие источники гласности, так-таки ничего не делал? Он
по-своему трудился не хуже, чем землекоп, и, можно сказать, орудуя из ночи в
ночь лопатой, честно заработал вознаграждение в несколько прославляющих его
строк. Именно с этой точки зрения даже заметка о том, что неверно, будто сэр
А. Б. В. Бидел-Маффет, кавалер ордена Бани, член парламента, отбывает с
визитом к султану Самаркандскому 23 числа, верно же, что он отбывает 29-го,