"Генри Джеймс. Осада Лондона" - читать интересную книгу автора

ужасными негодяями, - ведь ее привлекательные качества ни у кого не
вызывали сомнения. Было прекрасно известно, что как бы она ни поступала,
она поступала так из самозащиты. Словом, кое-какие поступки за ней
числились. В том-то и суть. Она была очень хороша собой, неглупа,
приятного нрава, одна из лучших собеседниц в тех краях. Типичный продукт
Дальнего Запада, цветок, возросший на побережье Тихого океана:
невежественная, невоспитанная, сумасбродная, но исполненная отваги и
мужества, с живым от природы умом и хорошим, хотя и неровным вкусом. Она
не раз говорила ему, что подвернись ей только случай... Теперь,
по-видимому, этот случай подвернулся. Одно время Литлмор без нее просто
пропал бы. У него было ранчо неподалеку от Сан-Диего, и он ездил в городок
повидаться с ней. Иногда оставался там на неделю, и тогда они виделись
каждый день. Стояла нестерпимая жара; обычно они сидели на задней веранде.
Она всегда была столь же привлекательна и почти столь же хорошо одета, как
сегодня. Что до внешнего вида, ее в любую минуту можно было перенести из
пыльного старого городишки в Нью-Мексико на берега Сены.
- Эти женщины с Запада поразительны, - сказал Литлмор. - Им нужна лишь
зацепка.
Он никогда не был в нее влюблен... ничего такого между ними не было.
Могло бы быть, но почему-то не было. Хедуэй, по-видимому, был преемником
Бека; хотя, кто знает, в промежутке между ними, возможно, были и другие.
Она не принадлежала к высшему обществу, была знаменитостью только в
местном масштабе ("элегантная, блистающая талантами миссис Бек", - так
называли ее в тамошних газетах... другие издатели, не ее мужья), но в этой
огромной стране "местность" - понятие весьма широкое. Она совсем не знала
восточных штатов и, насколько ему известно, никогда не бывала в Нью-Йорке.
Однако за эти шесть лет многое могло случиться; без сомнения, она "пошла в
гору". Запад снабжает нас всем (Литлмор рассуждал как абориген Нью-Йорка),
почему бы ему не начать, наконец, снабжать нас блестящими женщинами. Она
всегда смотрела на Нью-Йорк свысока; даже в те дни она только и говорила,
что о Париже, хотя у нее не было никаких надежд туда попасть. Так вот она
и жила в Нью-Мексико. Она была честолюбива, провидела свое будущее и
никогда не сомневалась, что уготована для лучшей судьбы. Еще в Сан-Диего
она нарисовала в воображении своего сэра Артура; время от времени в ее
орбиту попадал какой-нибудь странствующий англичанин. Они не были все
подряд баронетами и членами парламента, но все же выгодно разнились от
издателей. Любопытно, что она намерена делать со своим нынешним
приобретением? Нет сомнения, баронет может быть с нею счастлив... если он
вообще способен быть счастлив, а это не так-то легко сказать. Вид у нее
роскошный - вероятно, Хедуэй оставил ей изрядный куш, чего нельзя было
вменить в заслугу ни одному из его предшественников. Она не берет денег...
он уверен, что денег она не берет.
На обратном пути в партер Литлмор, рассказавший все это в
юмористическом тоне, однако ж и не без легкой грусти, неотделимой от
воспоминаний о прошлом, вдруг громко рассмеялся.
- Прекрасное изваяние... сочинения Вольтера! - воскликнул он,
возвращаясь к их разговору в фойе. - Забавно наблюдать, как она пытается
воспарить над самой собой; в Нью-Мексико она понятия не имела ни о каком
ваянии.
- А мне не показалось, что она хочет пустить пыль в глаза, - возразил