"Генри Джеймс. Письма Асперна" - читать интересную книгу автора

- Мы никогда ничего такого не делали, у нас никогда не бывало жильцов и
вообще посторонних в доме. - За этим признанием последовало другое: - Мы
очень бедны; нам очень трудно - почти не на что жить. В комнатах - тех, где
вы могли бы поместиться, - почти ничего нет, никакой мебели. Не знаю, на чем
бы вы стали спать, что есть.
- С вашего позволения я привез бы кровать и несколько столов и стульев.
C'est la moindre des choses [*Это совершенные пустяки (франц.)] - дело
двух-трех часов, и только. Я знаю место, где по сходной цене можно получить
напрокат все, что мне на этот короткий срок потребуется, без чего нельзя
обойтись; мой гондольер доставит это сюда на лодке. В таком большом доме,
как ваш, наверняка найдется вторая кухня, где мой слуга - он у меня мастер
на все руки (сей персонаж был только что создан моим воображением), мог бы
поджарить кусок мяса. Я прост в своих привычках и вкусах, кроме цветов мне
мало что нужно! - В заключение я рискнул заметить, что если они так бедны,
тем более им бы следовало отдавать внаем часть своего дома. Они чересчур
непрактичны - видано ли, чтобы такое имущество пропадало без всякой пользы.
Мне сразу стало ясно, что она, моя голубушка, не привыкла к тому, чтобы
с ней разговаривали подобным тоном - шутливо-настойчивым и в то же время не
чуждым, пожалуй, даже исполненным участия. Она, конечно, вправе была срезать
меня за это непрошеное участие, но, слава богу, не догадалась это сделать.
Расстались мы на том, что она изложит мою просьбу тетке и что я на следующий
день явлюсь за ответом.
- А тетка откажет, она решит, что вся история выглядит весьма louche
[*Сомнительно (франц.)], - объявила мне миссис Прест, когда мы немного
спустя уже плыли снова в ее гондоле. Сама же она подала мне эту мысль, а
теперь - вот и полагайся на женщин! - явно считала ее неосуществимой. Такой
пессимизм меня раззадорил, и я прикинулся весьма обнадеженным своими
переговорами - даже прихвастнул, что почти уверен в успехе. "Ах, так у вас
вот что на уме! - разразилась в ответ миссис Прест. - Дескать, за пять минут
до того обворожил бедную женщину, что она теперь ждет не дождется
завтрашнего дня и сумеет уговорить старуху. Теперь, надо думать, если вам в
самом деле удастся водвориться в доме, вы сочтете это своей личной победой".
Я и счел это в конечном счете победой, - но победой литератора, а не
мужчины, вовсе не избалованного подобными завоеваниями. Когда я наутро
явился в старый дворец, рыжая служаночка провела меня через верхнюю sala, -
которая показалась мне столь же бесконечно длинной, но на этот раз более
светлой, в чем я усмотрел доброе предзнаменование, - и распахнула передо
мной ту дверь в глубине, откуда накануне вышла особа, меня принимавшая. Я
очутился в просторной, но довольно обшарпанной гостиной, со следами отличной
росписи на потолке и с высокими окнами, у одного из которых одиноко сидела в
кресле странная фигура. Вспоминаю словно сейчас, - и почти с тем же
замиранием в груди, - как, переходя от одного оттенка чувств к другому, я
исподволь проникался сознанием, что вижу перед собой ту самую Джулиану,
которую Асперн воспел в некоторых из наиболее мастерских и наиболее
прославленных своих созданий. Впоследствии я попривык к ней, хоть полностью
мне это так и не удалось, но тогда, в первый раз, сердце у меня колотилось
так сильно, точно на моих глазах и ради меня совершилось чудо воскресения из
мертвых. Мне казалось, будто в образе старой женщины, сидящей у окна,
заключен и выражен отчасти и его живой образ, и я в этот первый миг встречи
с нею ощутил себя ближе к нему, чем когда-либо до того или после. Да, я