"Евгений Якубович. Made in Israel (русские пришли!)" - читать интересную книгу автора

что-то от дрели с тупым сверлом, безуспешно грызущей стену из
двадцатилетнего бетона. Брачный крик тиранозавра сменялся скрежетом
бетономешалки; гудел гигантский миксер, смешивая очередную порцию коктейля
на вечеринке у пьяных бегемотов. Десяток паровозов перекликались на
всевозможные лады, безуспешно стараясь заглушить противотуманную корабельную
сирену, которая подавала голос с настойчивостью, достойной лучшего
применения.
Сравнения с ревом урагана, извержением вулкана и грохотом водопада я не
привожу лишь по причине их шаблонности. Но все эти звуки, конечно, также
имели место.
Когда в окружающей меня адской какофонии послышался рык львов,
терзающих христиан на арене Колизея, я сдался. Остановившись у тротуара, я
выключил мотор, достал сигареты и несколько минут курил, вновь привыкая к
тишине.
Мой взгляд упал на магнитофон. Это была, пожалуй, единственная вещь в
машине, которая содержалась в должном порядке. От магнитофона расходился
пучок толстых проводов, прилепленных скочем к передней панели, к дверцам и
даже к потолку. Провода шли к динамикам, установленным в крошечной кабине,
казалось, повсюду.
Делать было нечего. Я вздохнул и включил музыку. Разом исчезли все
звуки, доносившиеся снаружи. Мощный удушающий ритм техно заполнил кабину, и,
сквозь неплотно прилегающие двери вырвался на улицу.
Я осторожно включил мотор. В акустическом плане ничего не изменилось. Я
несколько раз газанул. В кабине по-прежнему была слышна лишь музыка. После
рева мотора, безобразный техно звучал, как изысканные пассажи Моцарта.
И тут в моем оглушенном неимоверным грохотом сознании произошел
перелом. Мне уже нравилась моя машина, и то, что я не слышу ее рева. Я
оценил глубокую мудрость Йоси, установившего в машине магнитофон с
динамиками, и записавшего на пленку эту дурацкую музыку. Я больше не
сердился на него за обман.
Я ехал по городу, купаясь в волнах ревущей музыки, и улыбался. Я прошел
очень важный этап адаптации к израильской жизни. Теперь и в самом деле все
будет "бесэдэр".


Ноябрь 2007


Израиль


Новый год в начале осени


С раннего утра город бурлит. Это не та деловая суета, которую можно
увидеть каждое утро в рабочий день. Сегодня все по-другому. Праздник.
По еврейской традиции праздник начинается вечером, с появлением первой
звезды. А день оставлен для предпраздничной суматохи.
Магазины переполнены. Постороннему наблюдателю может показаться, что
город готовится к многодневной осаде. Но посторонних наблюдателей здесь нет.