"Аскольд Якубовский. Страстная седмица" - читать интересную книгу автора

И вдруг рассмеялся одной своей мысли, она еще не родилась, а только
пошевелилась в нем, неопределенная, пока что ощущаемая, а не выражаемая
словами.
- Ты чего? - удивилась Таня.
- Так... И согласись, ситуация неожиданная. И знаешь, даю совет. Ты не
дури, а иди к одному. Или ко мне, актрисой, или выходи за него замуж. Семья,
дети...
И снова хохотнул и включил свет. Моргая выпяченными громадными глазами,
налил и выпил рюмку коньяка, закусил конфетой. Затем надел пальто и шапку.
- Пока.
Но Татьяна не повернулась от окна, ей мерещился разбившийся Виктор.

6

Парень летел городом, сокрушая и лед, и сон почтенных горожан. Мотоцикл
по-прежнему вдребезги разбивал ночную тишину. Стараясь не расшибиться,
парень забыл о Тане. Он даже пел, и это помогало ему. Если парень видел
пешехода, он цитировал правила движения нараспев: "Пешеход это лицо,
перемещающееся на своих двоих. Пешехода следует оберегать". И проносился так
близко, что осыпал запоздавшего человека крошками льда, и тот вслед кричал:
- Хулиган!
Напевая, что этого делать нельзя, парень проносился трамвайными путями,
пренебрегал знаками указующими и предостерегающими, переходил с одной полосы
движения на другую. Заметив еще оставшиеся кое-где деревянные тротуары, он
сворачивал на них и напевал: "Тротуар это место, отведенное для пешеходов.
Транспорт не имеет права пользоваться тротуаром".
Парень рисковал. Он мог свалиться с тротуара или налететь на столб, но
его несло. Словно оберегаемый, парень вылетел на шоссе и не врезался в
пронесшийся навстречу пустой автобус.
- Вот здорово! - заорал он.
И в самом деле, шоссе обтаяло. Оно очистилось ото льда, и асфальт был
шершав и лишь покрыт пленочкой седой изморози, севшей на него в опустившихся
сумерках. И это придало движению мотоцикла дополнительную бархатность.
Парень рванул вперед так, что за плечами с треском распахнулись клеенчатые
крылья, каждое с металлическим когтем на сгибе. Гордыня пронизала парня: он
с крыльями, он красив, он летит, летит, летит... И мимо, где-то внизу, огни
поселков... Часа через два, притормозив, парень отдохнул. Затем повернул
машину в город.
И вот он снова один, и все вокруг железное: пути, и моргающие ночной
пустоте светофоры. Ни машин, ни людей. Лишь недалеко, под ртутными лампами,
култыхал грузовичок, безносый и старый. Судя по неровному ходу и ерзанью в
стороны, шофер был либо деревенский, либо пьяный. Парень круто обогнул его
(визгнули тормоза машины), и вот она, улица Коммунаров. Он пронесся ею, и с
сотрясаемых грохотом проводов осыпались севшие вечером бороздки изморози.
Снова проспект! Мимо свистевшего милиционера (пеший, гнаться не будет). А
теперь домой: в ванну, и уснуть в горячей воде, изредка просыпаясь и
покуривая сигарету.
Эта картина - кафель, горячая вода, сигарета - мелькнула в нем.
Узорчатый кафель, привезенный отцом из Москвы, зеленая вода, его рука на
белом ободке ванны, и в пальцах зажата дымящаяся сигарета. А на батарее