"Юрий Яковлевич Яковлев. Страсти по четырем девочкам (Мистерия) " - читать интересную книгу автора

Комната. Окно зачеркнуто крест-накрест,
Чтоб стекло от взрыва уберечь.
Холодно. Как будто двери настежь.
Мертвая, нетопленая печь.
Память собирает все в копилку:
Инеем покрыто полстены.
Превратилась в тусклую коптилку
Электрификация страны.

Когда мы вошли в комнату, Таня даже не оглянулась. Она в больших
валенках с чужой ноги. Длинный ватник до колен и платок, завязанный за
спиной крест-накрест. Бледное лицо. Обветренные губы, руки в варежках. А
движения медленные, словно каждое стоит неимоверных усилий. Ах, как она
напоминала тот серый опавший листок на снегу! И только глаза, смотрящие
из-под платка, - живые. Когда Таня заговорила, стало понятно, кому
принадлежит хрипловатый, простуженный голос.

Коптилка - мой фонарик.
Лица не различишь.
Да здравствует сухарик!
Но он мне снится лишь.

Ни маковой росинки.
Зато дают бурду.
И плавают крупинки
В тарелке, как в пруду.

Таня безразлично посмотрела на нас, словно не верила в нашу
реальность. И сказала, неизвестно к кому обращаясь:
- А куропатка в день съедает всего 22 грамма. Счастливая.
Мы сперва не поняли, в чем счастье куропатки. И причем здесь вообще
куропатка. А Таня подошла к столу и склонилась над тетрадкой, над той
самой тетрадкой, которая в начале спектакля появилась у моих помощников.
Мои спутники, Пьеро и Арлекин, с острым любопытством рассматривали
блокадную комнату: никогда не видели бумажных крестов на окнах, печурок
посреди комнаты, покрытых инеем стен, - но еще не почувствовали всей
трагедии города, а девочка, скрипящая перышком, не вызывала у них особых
чувств. Подумаешь - пишет. Но стоя за ее плечом, они наблюдали,

как пишет, замерзая,
дрожащая рука,
страдая и дерзая,
страничку дневника.
Строка... еще строка...

Мистерия набирала силы.
В печном дымоходе, пересекающем всю комнату, и сквозь окно, выходящее
на улицу, загудел ветер, словно заиграл на трубе. И печь на мгновенье
ожила: