"Юрий Яковлевич Яковлев. Балерина политотдела (повесть) " - читать интересную книгу автора

часы. Часы раскачивались на цепочке.
И вдруг мужчина ловко поймал их на лету, сгреб цепочку и сунул руку в
карман. Из того же кармана он извлек маленький кусочек хлеба и вложил в
руку мальчика. Все это он проделал так быстро и ловко, словно показывал
фокус.
Мальчик посмотрел на хлеб и простуженным голосом сказал:
- Мало!..
- Хлеб всем нужон, - спокойно ответил ему мужчина. Вместо "нужен" он
говорил "нужон" и ставил ударение на последнем слоге.
- Не могу я так! - слабо протестовал мальчик.
Но носатый уже шел прочь. Мальчик бежал рядом и о чем-то просил его,
умолял, а тот как бы не слышал.
И тут я понял: обманул мальчика, надул его сизый нос! В два прыжка я
очутился рядом. Схватил его за отворот шубы и крикнул:
- Отдай! - В какое-то мгновение мне стало неловко за свое "отдай", и
я поправился: - Отдайте!
- Тебе-то что, солдат? - спросил мужчина, уставясь на меня
слюдянистыми глазами. - Ты ему больше дашь?
Его спокойный, рассудительный голос обжег меня. Я почувствовал, как у
меня на висках напряглись жилы.
- Не рассуждать! - крикнул я, скопировав нашего батарейного
старшину. - Верните часы!
Я продолжал крепко держать его за отворот шубы. Он не испугался меня,
этот проклятый сизый нос, но, видимо, решил, что лучше не связываться с
солдатом, и полез в карман. Я вырвал из его рук серебряную луковицу.
- Я тебе дам хлеба. Верни ему хлеб, - сказал я мальчику.
Тот недоверчиво посмотрел на меня и нехотя разжал пальцы. Сизый нос
быстро сгреб хлеб, словно сдул его с ладони. А я уже стянул с плеча
вещмешок и непослушными, окоченевшими пальцами развязывал затвердевший на
морозе шнур.
- Тебе, солдат, самому хочется иметь часы на серебряной цепочке, -
ядовито произнес сизый нос и, шаркая черными ботами, зашагал прочь.
Я достал два сухаря, два куска сахара и протянул все это мальчику. И
он, не веря своим глазам, принял это блокадное богатство. Я же, чтобы не
смущать его, рассматривал часы. На выпуклой серебряной крышке
каллиграфическим почерком было написано: "Обер-кондуктору Николаевской
железной дороги Ложбинскому А. А. за безупречную службу".
Ложбинский. Знакомая фамилия. Никакого обер-кондуктора я,
естественно, не знаю, но фамилия Ложбинский... Ах, да это же фамилия
Вадика, лучшего танцора нашего ансамбля при Дворце пионеров. Я оторвал
взгляд от часов и увидел, что мальчик уходит.
- Подожди!
Мальчик нехотя остановился.
- Послушай... на часах написано "Ложбинский". Ты, случайно, не знаешь
Ложбинского Вадика?
Два глаза напряженно смотрели на меня в "смотровую щель". Мальчик
молчал.
- Жаль, - вздохнул я. - Был у меня такой знакомый. Прекрасный
танцор...
Мальчик быстро зашагал прочь.