"Юрий Яковлевич Яковлев. Балерина политотдела (повесть) " - читать интересную книгу автора

эта - самая непростительная. Я должен был не спускать с Тамары глаз,
обязан был караулить ее, держать всегда возле себя. Ведь, по сути дела,
она была еще девчонка. Шестнадцать лет! А в ней бушевала взрослая боль за
свою Родину, за свой город. Когда немцы с Вороньей горы били по
Ленинграду, ей казалось, что все снаряды летят в ее дом. И была у нее за
спиной блокадная зима. Ее подлинным командиром неожиданно стал Серега
Филиппов. Уверовав в силу своего искусства, она не давала этой своей силе
отдыха. "Дочка, ты танцевала, а я как дома у себя побывал", - сказал ей
один боец. И ей хотелось, чтобы все побывали дома.
Я знал это. Знал, что творится у нее в душе. Но слишком понадеялся на
ее благоразумие. Она ускользнула от меня. Понеслась навстречу своей
судьбе, не думая о себе, желая всю себя отдать людям.
Потом о концерте на плацдарме рассказывали легенды. Всю ночь полк
занимал оборону, окапывался, отстреливался. А утром там, на пятачке, где
не осталось живого места и вся земля была перепахана малыми саперными
лопатками, перелопачена взрывами фугасок, зазвучал баян. И появилась
Тамара.
В этом вывернутом наизнанку мире Тамара возникла как видение. На ней
была яркая блуза с широкими рукавами, юбка с бесчисленными воланами.
Сверкали золотые денежки монист, а по плечам струился шелковый платок,
черный, расписанный алыми розами. Только сапоги на моей цыганке были не
танцевальные, а простые, солдатские, на два номера больше, чем нужно,
измазанные в глине, мокрые от невской воды. Но этих сапог никто не видел.
Кого они интересовали, эти сапоги? Тамара развела руки в стороны, и платок
превратился в два черных крыла с алыми розами. Нет, она не танцевала, а
плыла над землей, невесомая и властная, хрупкая и твердая ленинградская
девчонка.
А дядя Паша, наш старый молчун, дымильщик, тихоня, сперва сидел на
неизменном ящике от баяна, где еще со времен его стародавней службы во
флоте на оборотной стороне крышки сохранились фотографии красоток. Потом
встал, и от этого музыка стала разливаться шире по берегу Невы и донеслась
до нашего берега. И комдив приказал узнать, что там еще за музыка после
такого боя и почему немцы молчат, не драпанули ли?
Оттого, что на мертвой земле распустился такой цветок жизни, война
сбилась с толку. Даже фашисты притихли.
Те, кто должен был стрелять, не стреляли. Стволы автоматов и орудий
молчали.
Ах, Тамара, Тамара! Она не просто танцевала на маленькой, наспех
утрамбованной площадке, она бросала вызов войне. Сотни родных и чужих глаз
смотрели на нее. Не было на этом пятачке ни одной живой травинки, деревца,
по всему плацдарму огненным валом прошла смерть, но была она - танцующая
девчонка, балерина политотдела.
Она стала символом неистребимой жизни, во имя которой стоило держать
этот пятачок и не отступать.
"Пляска смерти" - так назвал этот танец пленный немец.
"Пляска жизни" - назвали ее танец наши бойцы.


4