"Юрий Яковлевич Яковлев. Балерина политотдела (повесть) " - читать интересную книгу автора

Сережа, как в школе, поднимает руку.
- Нам дадут автоматы?
- У вас на фронте будут другие дела, - отвечаю. - Главное - чтоб
хватило сил танцевать.
Войско построено. Костюмы в рюкзаках. Рюкзаки погружены на Сережины
водовозные сани.
- Часы не забудьте, - говорит тетя Валя. Серебряная луковица
болтается на длинной цепочке.
- Пусть они побудут у вас, - откликается Вадик. - Кончится война -
заберем.
И почему-то все улыбаются, и тетя Валя тоже.
- Храни вас господь! - шепчет она.
А я командую:
- Напра-во! - Скрипнул снег. - Ша-гом марш!
Не заиграл оркестр. Только метроном - сердце города - отсчитывал шаги
моим ребятишкам. Раз-два, левой! Раз-два...
Мы идем по ледяным сугробам Невского. А под снегом - под холодным
пеплом - лежат безжизненные трамвайные рельсы. Все забыли о них. А я
вспомнил, как они поют, гудят под колесами трамваев, два веселых городских
ручейка.
Я наблюдаю за Тамарой.
Ее маленькая головка укутана маминым платком. Платок делает ее
взрослой. Она поглощена мыслями о том, что происходит с ней, с ее
товарищами. Наверное, все так невероятно, что кажется сном.
Мы идем молча, идем трудно, тяжело дышим. И не видим, как за нами
метрах в ста бежит мальчик. Он кричит: "Ребята, подождите!" - мы не
слышим, у нас у всех закрыты уши.
И вдруг Алла Петунина оглянулась.
- По-моему, нас кто-то догоняет.
- Это Шурик! - крикнул Сережа и побежал назад.
Увидев меня, Шурик виновато улыбнулся.
- Ходить надо уметь, ходить надо любить, - пробормотал он.
- Ходить надо мочь, - улыбнулся Сережа и стал раздавать ребятам
рюкзаки с костюмами, чтобы освободить сани.
Шурика, "умевшего ходить", посадили в сани, повезли. А он все
говорил, говорил:
- Ребя... я с вами... Я сбежал из стационара, меня бы все равно через
неделю выписали... Можно с вами, Борис Владимирович?
- Можно, - говорю я. Хочу говорить строго, а сам улыбаюсь. - Ты уже с
нами.
- Ты наш лучший танцор, - неожиданно сказала Женя. - Мы без тебя не
можем.
Лицо Шурика, бледное, скуластое от истощения лицо, посветлело.
- Ребя! Верно? Верно, я хорошо танцевал?
- Ты тянул всю "Тачанку", - вдруг сказала Тамара. - Ты нам поможешь.
- Помогу, - неуверенно ответил Шурик и замолчал.
Его стало клонить ко сну.
И снова тихо. Скрип саней. До Московского вокзала недалеко. Улица
Марата, следующая Пушкинская. Это перед войной было недалеко, а сейчас...
Впереди показалась башня Московского вокзала.