"Юрий Яковлевич Яковлев. Балерина политотдела (повесть) " - читать интересную книгу автора

которых бронзовые атлеты пытаются укротить? Погибли? Умчались в бой? Или
их где-нибудь расстреляли из противотанковых пушек прямой наводкой,
бронебойными...
Конвоир привел меня во Дворец пионеров, в родной дом, где я занимался
со своими ребятами. Где рождался мой любимый танец "Тачанка". Но почему у
главного входа во Дворец стоят санитарные машины? Почему люди в белых
халатах выдвигают из машин носилки и торопливо вносят в парадный подъезд?
- Здесь давно госпиталь? - спрашиваю я у конвоира.
- Всегда госпиталь, - сухо отвечает солдат с автоматом.
Мы входим в вестибюль, здесь лежит гора только что привезенных коек.
Я беру верхнюю койку, поднимаю и несу по белой мраморной лестнице. Я несу
койку и смотрю на родные стены сквозь железные ромбики сетки. Люстры в
чехлах. Зеркала завешены, словно в доме покойник. Паркет застелен
линолеумом. То ли чтобы сохранить редкий рисунок полов, то ли для гигиены.
Я ставлю койку, куда мне велят, и иду обратно. Но мне кажется, что
ромбики остались перед глазами. Что я теперь всегда буду видеть родной
Дворец пионеров сквозь ромбики госпитальных коек.
Я подхватываю новую койку и несу ее в комнату сказок - прямо с
лестницы налево. Иду не торопясь, чтобы не задеть острым углом койки
прекрасные палехские фрески - фрески моей юности. Я разглядываю их сквозь
железные ромбики.
И вдруг за спиной слышу знакомый простуженный голос:
- Жили-были старик со старухой.
- Старик ловил неводом рыбу, - отвечаю я и поворачиваюсь.
Передо мной стоит та самая санитарка-подросток, которая приходила в
комендатуру.
- Я здесь до войны работал, - объясняю я и опускаю на пол койку.
- Сказки рассказывали?
К нам подходит старая санитарка.
Я смотрю на нее и с трудом узнаю нашу гардеробщицу тетю Валю.
- Тетя Валя! Я вас не сразу узнал, тетя Валя. А Вадика Ложбинского я
сегодня узнал по часам...
- Трудное время, - вздыхает тетя Валя. - Люди не узнают друг друга...
Я была толстая, а теперь от меня и половины не осталось.
И тут я спохватываюсь, лезу в карман и достаю часы - серебряную
луковицу на цепочке. Я же не отдал Вадику часы! Забыл! Как нехорошо
получилось.
- Сколько времени? - спрашивает меня молодая санитарка.
Я смотрю на часы невидящими глазами, потом прикладываю их к уху -
молчат.
- Они не ходят, - говорю. - Старые часы... старинные.
И вот тут появляется лейтенант Прыгунов из комендатуры и говорит:
- Твои дела уладились, Корбут. Все в порядке. Можешь следовать.
Он протягивает документы, ремень, вещмешок.
- Куда следовать? - растерянно спрашиваю я.
- Куда тебе положено... А часики все-таки у тебя? - Он смотрит на
меня укоризненно. И от этого взгляда мне становится нестерпимо тошно.
Лейтенант уже спускается по белой мраморной лестнице, а санитарки
вопросительно смотрят на меня. И тогда я тоже начинаю спускаться. Я иду
медленно, не глядя под ноги, как лунатик. Сам не знаю, куда иду.