"Юрий Яковлевич Яковлев. Балерина политотдела (повесть) " - читать интересную книгу автора - Ясно! - сухо сказал капитан и стал внимательно изучать мою
красноармейскую книжку и командировочное предписание. Комендатура была чем-то похожа на милицию, чем-то на воинскую часть. Столы, скамейки, сейф. На стенах плакаты: "Все для фронта, все для победы!", "Родина-мать зовет!". Портреты военных. На окнах решетки. Посреди комнаты печурка, от которой к окну тянулась длинная труба. - Кем командирован в Ленинград? - сухо спросил капитан. - Политотделом. Там все написано, - тихо произнес я. - Я тебя спрашиваю, а не бумагу, - капитан пальцем ткнул в мои документы, словно хотел их проткнуть. - Цель командировки? Все это было похоже на допрос, и я растерялся. - Дело в том, что до войны я был балетмейстером, - пробормотал я. Капитан оборвал меня: - Меня не интересует, кем ты был до войны. Что делаешь в Ленинграде? Почему не на фронте? Люди воюют, а он по городу гуляет. Балетмейстер! - Мне приказано найти артистов. Капитан не обратил внимания на мои слова. - Где часы, которые выменял у пацана? Я забыл про часы. - Нет у меня никаких часов! - крикнул я отчаянно. Капитан резко встал, сорвал с моего плеча вещмешок. Развязал его. И высыпал на стол все содержимое: сухари, несколько банок консервов, пакеты концентрата, горсть сахара... Один кусочек сахара упал на пол. Патрульный наклонился, поднял и осторожно положил на стол. В комендатуре установилась гнетущая тишина. стал сухарь за сухарем, банку за банкой аккуратно, как вещественные доказательства моей вины, класть продукты обратно в мешок. - Видите ли, это не все мое... Тут паек полкового комиссара, - попытался объяснить я коменданту, но он не слушал меня. В это время дверь отворилась, и в клубах пара возникла девочка-подросток, она была так закутана, что лицо ее невозможно было рассмотреть. Из-под пальто торчал белый халат. - Я из госпиталя, - простуженным голосом сказала она. - Привезли койки, а разгружать некому. Комендант поднялся. Посмотрел на гостью. Потом решительно повернулся к лейтенанту и сказал: - Прыгунов! У нас там двое на гауптвахте. И этого, - он кивнул на меня, - балетмейстера. Пошлете. Надо помочь. ...Я иду по набережной Фонтанки и разглядываю огромные круги, которые образовались на льду от снарядов. Я вспоминаю, как здесь до войны устраивали каток. Играла музыка. Горели цветные лампочки. Звучали веселые голоса. Весной каток таял и расколотый на части уплывал в Неву, чтобы вернуться к новому году. Я вспоминаю и как бы смотрю в перевернутый бинокль - все это неестественно далеко. Невообразимо далеко. Война, блокада удалили, отбросили далеко назад то, что было всего лишь в прошлом году. В прошлом году, как в прошлом веке. Я иду налегке - без вещмешка, который остался в комендатуре. И без ремня, потому что арестован. А за мной автоматчик. И вдруг Аничков мост без клодтовских коней. Куда девались дикие кони, |
|
|