"Юрий Яковлевич Яковлев. Стриженый черт (Четвероногие друзья) " - читать интересную книгу автора

Но она шла, потому что доверяла человеку, другу, которого узнавала в
темноте по шагам, по голосу, по запаху. Она не допускала мысли о
предательстве.
У меня же подкашивались ноги. Все во мне перевернулось. Все
разрушилось. Мне стали противны море, песчаный берег, спина пограничника,
на котором пузырем раздувалась гимнастерка. И его бессилие. Бессилие
сильного человека вдвойне отвратительно.
- Рогоэ приказал, понимаешь, - тихо сказал пограничник.
- Сволочь твой Рогов, - вырвалось у меня.
Он словно не расслышал моих слов. Он говорил:
- Он не любит собак... У него своя собака сидит на цепи...
некормленная... Но, понимаешь, приказ.
А собака шла по укатанному морем песку тяжелыми, бесшумными шагами.
Иду за пограничником и его собакой и плачу. Слезы разъедают мне глаза,
как морская вода, от которой на белках появляются красные прожилки. Слезы
текут по щекам и щиплют уголки рта.
Я - стриженый черт, с бизоньей кожей на локтях, коленях и пятках.
Я собираю зеленые яблоки и набиваю ими карманы. А потом ем, морщась и
сплевывая. Я ничего не знаю в жизни путного. Все зависит от того, куда
подует ветер. Я еще не завел настоящих друзей и не нажил врагов. Теперь
все изменилось: у меня есть враг - Рогов. Это по его приказу убьют собаку,
потому что она старая, даром ест хлеб.
В Африке было дикое племя, которое бросало стариков на съедение
хищникам, потому что от стариков никакого прока. Наверное, Рогов из того
племени. Ненавижу все это племя.
Я иду и плачу от собственного бессилия и от бессилия пограничника,
который ведет на смерть своего верного друга. Это не приказ, а приговор,
жестокий и несправедливый. Во мне накапливается горячая, непроходящая
горечь. Она подступает к горлу и замутняет сознание. Я не выдерживаю и
бросаюсь на солдата и колочу его кулаками по широкой спине, по плечам. В
следующее мгновение от сильного толчка я лежу на песке и на моей груди
передними лапами стоит собака. Клыки оскалены, нос сморщен. Она тихо,
густо рычит.
- Ко мне! - командует пограничник. Собака оставляет меня. - Ты что,
сдурел? - Это он говорит уже мне.
В его голосе почему-то нет злости. Я поднимаюсь медленно. Как побитый.
Стряхиваю сырой песок, налипший к штанам. Я уже не плачу. Ветер высушил
слезы и стянул на лице кожу.
- Отдай мне собаку, ты все равно убьешь ее, - говорю я и не узнаю
своего голоса. - Я буду ее кормить.
- Не имею права. Приказ.
Опять к горлу подступает горечь. Она душит меня. Я не могу говорить.
Где-то совсем близко от берега вздохнул дельфин. Я тоже пытаюсь вздохнуть.
Не могу. Нет дыхания.
- Если собаку убьют, я брошусь со скалы, - говорю я.
- Зачем?
- Брошусь!
- Я бы дал тебе собаку. Но я должен привести ее к ветеринару. - Тут он
смотрит на меня долго, внимательно и, словно искру, бросает мысль: - Может
быть, ветеринар...