"Юрий Яковлевич Яковлев. Реликвия (Первые открытия) " - читать интересную книгу автора

- Поэтому и не реликвия, - тихо сказала конопатенькая.
- Может быть, реликвия, - сказал соседский Леня, стараясь удержать
товарищей, но ребята потянулись к двери.
Старший хотел сложить письмо уголком, но не сумел. Так и сунул хозяйке
несложенным.
Ребята ушли, в доме стало подчеркнуто тихо. А баба Настасья стояла
перед закрытой дверью с письмом в руке, словно только что приходил
почтальон. Потом она подошла к столу и вдруг почувствовала тупую
неодолимую усталость. Она тяжело опустилась на скамью и закрыла глаза.
Может быть, задремала. Может быть, время прошло в забытьи. Но когда она
открыла глаза, на дворе было уже темно. Баба Настасья встрепенулась,
поднялась, зажгла свет. Она вернулась к столу, села на лавку. Перед ней
лежало письмо. Она долго смотрела на листок, потому что знала письмо
наизусть.
Когда много лет назад письмо пришло с фронта, все бабы завидовали ей.
Потому что никто давно не получал писем. А бабы были усталые и свирепые.
Один раз чуть не прибили хромого почтальона.
"Ты, хромой черт, без писем не приходи в деревню!" И долгое время на
всю деревню было только одно письмо с фронта - Настасьино.
На фронте была своя война, а в деревне - своя: надрывались бабы, когда
вместо лошади впрягались в плуг. Стирали в кровь плечи, сбивали ноги,
надрывали животы. Такая это была пахота, что в конце полосы в глазах
становилось темно, и тяжелая кровь начинала звенеть в ушах, и падали бабы
на землю, как солдаты под огнем.
И вот тогда они требовали от Настасьи:
- Читай письмо!
Настасья, большая и сильная, поднималась на локте и хриплым голосом - в
который раз! - начинала читать:
- "Здравствуй, жена моя Настасья!.."
И бабам чудилось, что в письме написано: "Здравствуй, жена моя Нюша!"
или: "Здравствуй, жена моя Ольга!" Это их мужья здороваются с ними. Это их
мужья были живы и здоровы. И не нравился им филичевый табак: "Куришь,
куришь - никак не накуришься!"
И не повезло с портянками: снимались по тревоге, забыли сунуть в
вещмешок. Настасьино письмо грело серолицых, осунувшихся подруг,
прибавляло им сил. И, снова впрягаясь в плуг, они говорили:
- У них окоп пахнет пашней, а у нас пашня пахнет окопом.
Поздно вечером обязательно кто-то стучал в окно Настасье:
- Отвори!
- Что тебе, соседка?
- Дай почитать письмо.
Письмо как бы стало общим, принадлежало всей деревне..
Сидя над письмом в кружочке, высвеченном керосиновой лампой, соседка
успевала и поплакать, и посмеяться, и утешиться, и утешить хозяйку.
- Ты не расстраивайся из-за портянок. К зиме обязательно новые выдадут.
Я знаю...
И так продолжалось долго. Из других деревень приходили почитать
Настасьино письмо. А мужа Петра Васильевича уже не было в живых...
Сейчас это письмо лежало на столе перед бабой Настасьей, словно только
что пришло от мужа. А раз пришло письмо - значит, он жив.