"Рой Якобсен "Стужа" " - читать интересную книгу автора

И лишь через несколько дней Ингьяльд доведался, что Торхалли учтиво
приветствовал Стюра и даже выразил удивление, что в пору альтинга встретил
хевдинга в здешних краях. Стюр ответил, что он-то аккурат рассчитывал на
встречу с Торхалли, хотя, кажется, вполне четко разъяснил и ему, и другим,
что не терпит, когда народ покидает округу по собственному усмотрению.
Засим он приказал своим воинам схватить Торхалли, а тот мигом спешился,
вскочил на камень и принялся отбиваться мечом, да так ловко, что в отряде
начали строить насмешки над хевдингом: дескать, что это он все сидит да
смотрит. К тому времени Торхалли уже притомился и был тяжело ранен, так что
Стюру ничего не стоило зарубить его топором. Убитого тотчас похоронили,
лошадей с поклажей перегнали в Бьярнархавн, а после этого отправились на
альтинг. Однако на сей раз Стюр не объявил об убийстве[10] не как в случае с
Эйнаром.

Торстейн сын Гисли был одет в длинный синий плащ, а на поясе у него
висел кожаный кошель с нашитой английской серебряной монетой - из тех, что
отчеканил король Адальрад[11] и отдал норвежским викингам, откупаясь от их
набегов. Пока Торстейнов тингман вел свой рассказ, Тордис без устали
теребила пальцами этот кошель. Аслауг сидела, опустив голову на руки, так
что волосы падали на лицо, а Гест - он оставил дверь открытой - внимательно
изучал растерянную физиономию Стейнара, освещенную уличным светом.
Торстейн кашлянул и с коротким смешком осведомился, уж не решила ли
Тордис его ограбить. Она тотчас выпустила кошель, будто он обжег ей пальцы,
и пустым взглядом уставилась на детей. Хевдинг сказал, что, по его мнению,
Ингьяльд не иначе как слышал этот рассказ от кого-то из Стюровых людей,
сам-то он не видел происшедшего.
- Если, конечно, он изначально не был Стюровым соглядатаем, - добавил
Торстейн, - ведь у вас тут вроде уже случилось предательство, когда убили
Эйнара?
Слова его прозвучали как вопрос, но ни Тордис, ни дети не могли дать
ответа, не замечали они за Ингьяльдом вероломства, хотя прожил он у них
всего полтора года и не отличался ни дружелюбием, ни особой
разговорчивостью.
Стейнар заговорил снова, рассказал, что, когда он встал на следующее
утро, Ингьяльда уже не было и с тех пор никто его не видел. Но на стене
комнатушки, где ночевал, он вырезал крест - может, просил у Белого Христа
прощения за что-то?
И на это никто не ответил. А Стейнар шмыгнул носом - Гест даже
вздрогнул от неожиданности - и добавил, что, как убежденный язычник,
истребил этот крест.
Тордис наконец открыла рот и пробормотала, что в Йорве никто слыхом не
слыхал, будто Ингьяльд принял новую веру, и почему он не вернулся, его же
никто ни в чем не подозревает, и куда он подевался...
Гест по-прежнему глаз не сводил со Стейнара.
Минувшие две недели показались ему длиннее всей остальной его жизни,
Тордис уже на другой день после отъезда Торхалли закрылась в опочивальне, и
разговаривала с ней одна только Аслауг, когда приносила еду.
"Чем она там занимается?" - однажды спросил Гест.
"Ткет", - ответила Аслауг.
Но ткала Тордис всего-навсего узкие, в палец шириной, ленточки, локоть