"Александр Яковлев. Октябрь" - читать интересную книгу автора

И металась беспокойно ткачиха от одного к другому, с улицы домой, из
дома на улицу. Искала, ждала и втихомолку плакала.
Ясы-Басы, зараженный ее тревогой, ходил перед вечером к центру города,
дошел до самых Никитских ворот, - тоже искал Акимку. А когда вернулся,
ткачиха вцепилась в него и расспрашивала уже с откровенными вдовьими
слезами. Жалкая она стала; платок у нее был повязан криво, а старый
потрепанный дипломат был надет наспех, только в один рукав; из-под платка на
лоб выбивалась тощая прядь полуседых волос.
- Ведь тайком ушел, - рассказывала она в сотый раз. - Утром еще. "Я,
говорит, на минутку, к воротам". И пропал там. Ах ты господи, да что же это
такое?
Она посмотрела на Ясы-Басы пристально, словно взглядом хотела победить
слезы, и, казалось, молила: "Утешь!"
Из ее глаз вместе со слезами уже глядела жуть. Смутился Ясы-Басы и
неискренне сказал, лишь бы сказать что-нибудь:
- Да вы же не беспокойтесь, Варвара Григорьевна. Авось ничего страшного
не будет.
Но ткачиха сердцем чувствовала эту неискренность, слушала как-то
мельком, вполуха, и опять бежала к воротам. А у ворот толпа; женщины со
двора, дворник Антроп, старый, равнодушный ко всему, и еще какие-то
незнакомые люди, и всем им ткачиха рассказывала о своем сне:
- Будто у меня все зубы вывалились. И передние и коренные. Ну как есть
ни одного не осталось... "Господи, думаю, да как я теперь буду жить? Как
пить, есть-то буду?" А утром встала и мекаю: к чему бы это? А оно вот что:
Аким Петрович в вояки записался. Да ежели его убьют, как же я-то буду?
Сколько годов я ночей недосыпала, куска недоедала, его воспитывала, а
теперь...
И, не договорив, тихонько плакала, вытирала бисерные быстрые слезинки
кончиком темного вдовьего кашемирового платка.
- Эх-х, - крякал Ясы-Басы, посматривая на ее судорожно вздрагивающие
губы. - Вы, Варвара Григорьевна, подождите горевать. Може, все образуется.
Може, сейчас домой придет, а не придет - завтра чуть свет по улицам пройдем,
поглядим, все оследствуем, найдем. Человек - не иголка, найдем.
Он старался говорить весело, искренне, хотел подбодрить ткачиху, но в
словах не было ни искренности, ни веселости. Уходила Варвара от толпы
тоскующая, и все тревожным шепотом говорили, что пропал, пожалуй, Акимка.
- Сон-то, сон какой. Уж ежели мать такой сон увидела, несдобровать
сыну.
И молчали, слушая гул выстрелов в городе. Всем думалось, что на самом
деле несдобровать Акимке... От этих дум была страшна наступающая ночь...


VIII

В тот вечер заперли ворота рано, как только стемнело, а со двора в
комнаты никто не уходил. Улица за воротами обезлюдела, стала гулкой и
тревожно ловила шаги редких одиноких прохожих. Потревоженные люди боялись
одиночества, боялись своих квартир и жались вместе на темном дворе в сыром,
осеннем, промозглом воздухе. Все говорили вполголоса: боялись, не услышали
бы за воротами. Василия давила тоска. Он бродил по двору - вдоль стен,