"Александр Яковлев. Голоса над рекой" - читать интересную книгу автора

вставала сразу, и все. Сразу выходила в свечу, в вертикаль. Я дышала
глубоко и свободно только через нос, и мне не было трудно.
Я делала Сиршасану не только запросто, но красиво. Я чувствовала это, и
так говорили все. Я была как струна. И весь мир был прекрасен, хоть я и
стояла вверх ногами.
Я добилась совершенства не через несколько месяцев, как требовала
инструкция, а через 2 недели, что, возможно, было поспешно, то есть
действительно было поспешно, но я поняла это поздно...
И я продолжала вставать на голову, как только уставала и чувствовала,
что надо подтонизироваться...
Но вдруг у меня возникли полупараличи рук и ног, страшные
головокружения и много еще чего.
Я перенесла две серьезные операции на позвоночнике, три года была
неподвижна и страдала от таких сильных, таких необычных, жгучих болей в
руках, описать которые, хоть как-то объяснить их словами, не берусь...
Боли не поддавались никакому лечению. Назывались они каузальгией.
Заведующий нейрохирургической кафедрой в Новокузнецке, в прошлом -
фронтовой хирург, принял ее в свою клинику для повторной, после Москвы,
операции, ставшей спасительной, и разрешил мужу ухаживать за ней. Потом
профессор как-то сказал ему: "Такого в мирное время я не видал..."
Потому что каузальгия была, как правило, военной травмой и - тягчайшей,
возникающей при огнестрельных ранениях крупных нервов с неполным разрывом
их стволов.
У нее же был поражен не просто ствол одного из них - САМ спинной мозг -
"центральный нерв", как говорили в народе. И тоже - с неполным разрывом...
Кстати, когда она кричала от диких болей в руках после первой операции,
в Москве, сестры говорили: "Милая ты наша! Хорошо, что кричишь! Значит,
нервы тебе не перерезали!"
Она навсегда, с 44 лет, осталась больной, инвалидом 1-й группы, потеряв
почти все: здоровье, любимое дело...
Но все же, после операции в Новокузнецке, она снова вышла на работу, но
не в свое отделение, а на другую базу - консультантом. Кроме
терапевтических больных, она теперь консультировала еще и больных со своим
заболеванием, тщательно изучив его, тем более, что сама была жертвой
незнания, в частности, и своего. Сейчас она могла помочь многим, подобным
себе, многих проконсультировать у своего новокузнецкого нейрохирурга, а
при необходимости - и госпитализировать у него.
Правда, "подобных себе" буквально она не встречала, она была здесь, так
сказать, уникальной, но само заболевание было широко распространено -
остеохондроз.
Она продолжала проводить больным и сеансы гипноза, которые проводила
давно, когда была еще здоровой и заведовала отделением, считая, что только
лекарствами не помочь, что было, конечно, невероятной банальностью, но...
она исповедовала именно ее...
На работу она шла заплетающимися ногами, с невероятным трудом, с
посторонней помощью, чаще - старшей дочери, но все же шла, вначале ни за
что не соглашаясь, чтобы муж возил ее на их машине - надеялась, что именно
так, не бросая ходьбы, постепенно снова научится ей. Вскоре, правда, она
поняла: надежды нет.
В больнице, где она теперь работала, она организовала особый клуб