"Андрей Яхонтов. Бывшее сердце (Главы романа)" - читать интересную книгу автора - Марина? - спросил я.
Моя школьная привязанность почти не изменилась, хотя родила двоих детей. Ее муж был удачливый офицер (возможно, тесть в лампасах и с наградной саблей помог зятю выстроить военную карьеру). Офицер навещал обреченную супругу каждый день, а она находила силы со мной шутить: - Палата отдельная, благоверный придет вечером, чего теряешься? Страшно наблюдать, как болезнь пожирает высохших, обескровленных стариков, а тут таяла, сморщивалась, чернела, словно гниющее яблоко, неунывающая хохотушка. Каждый день девочка со скрипочкой спешила по нашему переулку в музыкальное училище. Хрупкая, с ломкими пальчиками, в туфельках на плоской подошве. Я любовался ее походкой, пытался подклеиться, проводить. Держалась недоступно. Что бы делал, если бы не увидел ее плачущей? Оказалось, на нее накричал завуч. В тот же день наглец был наказан моими дворовыми дружками, его пальто облили карбидом, измазали известкой. Начало общению с недотрогой было положено. Я пригласил ее в кино. Взял в темном зале за руку. Что делал? Что творил? Она была моей воплощенной мечтой. По стенам квартиры, где обитало ее интеллигентнейшее семейство, висели картины, стояли шкафы с книгами. В чинной обстановке вечерних чаепитий я старался произвести на родителей скромницы лучшее впечатление. Сам себе напоминал двух кучерявых абхазских мальчиков - из утренней сводки одноглазого шофера. Провинциальная несовершеннолетняя глупыха приехала под присмотром матери-раззявы отдыхать на море. Мама позволила дочке пойти в потом тихие и безобидные с виду ягнята стали уводить девочку на час, на два. Мать благосклонно наблюдала за возникновением и упрочением чистой дружбы. Через несколько дней зареванная и опухшая от слез бабища обратилась в милицию. Два агнца завели девочку в сарай. И вытворили то, что собирались, еще только сводя знакомство. А в довершение пригрозили: в местных селениях суровые нравы, если плакса или ее мамаша заикнутся о случившемся, их попросту зарежут. Перепуганная клуша, подхватив не слишком щепетильно дефлорированную дочку в охапку, дунула домой и уже там поведала о поругании. Но кого ей было винить - кроме себя? Мы уходили в комнату, где на кушетке сидели куклы с удивленно распахнутыми глазами, а на письменном столике лежала раскрытая нотная тетрадь. Девушка моей мечты пиликала по струнам, мы ложились поверх колючего покрывала. Снова пиликала и впивалась ногтями в мои плечи. Я елозил своим смычком внутри ее музыкальной шкатулки. Скрипочку укладывали рядом - как младенца. Иногда, будто новым слоем лака, я окатывал музыкальный инструмент мутным потоком исторгшегося семени. Курился над вагонами дымок, в морозном мареве расплывалось сияние фонарей. Вдоль состава, спеша, трусили командированные с тугими портфельчиками, по-утиному переваливались тетки с сумищами, бабушки тащили за руку укутанных внучат. Я сидел в купе, потягивал водку из стакана и наблюдал в окно, как Рая, отворачиваясь от налетавших снежных порывов, проверяет билеты у торопившихся скорей миновать контроль и очутиться в тепле пассажиров. |
|
|