"Андрей Яхонтов. Бывшее сердце (Главы романа)" - читать интересную книгу автора

сачками бабочек и стрекоз. Вдруг на солнце наползла туча, налетела гроза.
Пытаясь защитить сына от хлеставших струй, женщина, как под крыло, пустила
его под свой жакет, не заметив, что ее подрагивающие, будто желе, белые с
голубыми прожилками колокольцы обнажились и вывалились наружу. Я замер и
не мог отвести взгляда. Стоял, вперившись, - пока она проворно не
запахнулась.
Прообраз будущих открытий и озарений маячил передо мной.
Вернувшись с дачи, я подсмотрел через выходившее в кухню высокое окошко,
как моется в ванной наша домработница. Ее груди, когда терлась мочалкой,
тряслись смешно и студенисто (не так, как у женщины-наседки во время
дождя), не завораживающе, правая и левая половинки раскачивались
вразнобой, будто быстро-быстро шагали.
Осенью Феликс открылся мне: пока я блуждал по зачуханным окрестностям,
Нина - худющая дочка хозяев, у которых родители Феликса снимали дачу, -
позвала его на пруд, затянула в заросли камыша, задрала сарафан и, взяв
остолбеневшего мальчика за руку, позволила прикоснуться пальцами к своей
влажной ложбинке.
То, чего я жаждал, чего неосознанно, в метаниях, искал, находилось
поблизости, рядом.

Прекрасно думать о полюции
Во дни Октябрьской революции,
- сочинил Гриша. А Феликс, раздухарившись, подхватил:
Бывает, случится:
Придет пизда, в окно постучится.
И уже вместе, хором, мы декламировали:
По аллеям тенистого парка
С пионером гуляла вдова.
Пионера вдове стало жалко.
И вдова пионеру дала.
Известие, что стал мужчиной, я обнаружил не на простынях, а в собственных
штанах, во время возни с четырнадцатилетней соседской девочкой Тимошей.
Вообще-то ее звали Тамарой, но во дворе и школе к ней прилипла мальчишечья
(или даже собачья) кличка. Мы встречались на верхнем лестничном пролете,
на загаженном голубями чердаке, реже, в отсутствие родителей, у меня дома.
Я терся о Тимошину одежду, пытался расстегнуть её толстую вязанную кофту,
иногда удавалось добраться до пупырчатых сосков, но тут покорству подружки
приходил конец, она выскальзывала, отбивалась, царапалась, отталкивала мои
не ведавшие устали руки. Однажды, в пылу тисканья и хихиканья, я
почувствовал: земля уходит из-под ног, я лечу не то в пропасть, не то к
звездам. Напугав Тимошу, я зарычал или закричал, не в силах перебороть
неизведанное мучительное блаженство. А после обнаружил, что перемазан
липкой сгущенкой собственного изготовления.
Спустя несколько недель к своему ужасу увидел, что у Тимоши, игравшей с
подругами в снежки, появился огромный живот! (О моей неопытности и
непонимании сути зачатия говорит милый факт: я думал, что дети могут
возникнуть от смешения в жерле унитаза женской и мужской урины.)
Панические мысли заметались в голове: Тимошины родители учиняют скандал
моим, я становлюсь мишенью для насмешек дворовой и школьной братии, да что
там - уже нянчу, качаю на руках младенца. Гуляю с колясочкой. Не без