"Андрей Яхонтов. Бывшее сердце (Главы романа)" - читать интересную книгу автора

А внимавший ему собутыльник, видимо, тоже начинавшийся импотент, кивал:
- Ага, многие хвастают: когда идут с бабой, брюки у них чуть не лопаются,
такой стояк. А я иду - ничего, никакого шевеления. Но твердо знаю, что
ляжем, и я ее уделаю, покажу класс.
Все вокруг говорили и думали об одном. Слова, устремления, хлопоты
вращались возле одинаково всех занимавших и воодушевлявших простынных
радостей и пододеяльных утех. О блаженной кутерьме в постели слагались оды
и поэмы, альковное копошение оставалось конечной целью едва ли не всех
предпринимаемых человеком усилий. (Поцелуй - то же самое проникновение в
чужое тело, только языком). Подойди к первой встречной или первому
встречному, возьми за руку, поведи за собой - не встретишь отказа. Она и
он без тени колебания откликнутся готовностью разделить твой порыв.
Мысль о страшной, непреодолимой заданности, предопределенности всеобщего
поведения, неспособности двуногих думать ни о чем кроме главного занятия,
ради которого произведены на свет (с превеликой досадой они отвлекаются на
какие-то побочные, посторонние заботы) посещала меня с настойчивостью
мании. Подслушанные рекомендации служили неплохую службу. Бывает, вечером,
перепив или из-за усталости, ничего не можешь. Надо отнестись к неудаче
хладнокровно, зная: утром наверстаешь упущенное с лихвой. Мало-помалу,
однако, представление о людях как о ходячих манекенах и машинах,
запрограммированных на выполнение единственной задачи - соития, сменилось
представлением о человеке как о флюгерном приложении к своим же первичным
половым признакам. В самом деле: утром раньше меня просыпался мой дружок.
Вставал. Озирался, вытягивая шею. Диктовал желания. Вел сквозь
пространство дня - словно самонаводящаяся, принюхивающаяся в поисках
объекта поражения, ракета. Я безоговорочно следовал за ним, за его
начиненной гремучей смесью боеголовкой, подчинялся малейшим его прихотям,
ибо ведал: пребывающее в состоянии постоянной готовности оружие стрелкой
компаса указывает (и торит) верный путь. Примостившийся ниже пупка и вроде
бы подобострастно кланявшийся каждому писсуару слуга на самом деле был
хозяином. Повелителем. Был посохом для слепого, ориентиром для заблудшего,
щупом для изыскателя. Был подрагивающей антенной, принимавшей, чутко
улавливавшей позывные внешнего мира.
Женские планеты вращались вокруг - под его умелым дирижерским управлением,
акустически, по воле зияющих в их рельефе пустот (куда он время от времени
внедрялся), откликаясь на камертонный сигнал. Выбоинам требовалось, помимо
эхом отдававшихся в их тоннелях хоралов и фуг, постоянное, интенсивное
замуровывание, заполнение впадин цементирующим раствором. Без закачки в
полости и под своды - мужской скрепляющей жижи - женский фасад начинал
портиться, покрывался трещинами и морщинами. Мужчина - был завод по
производству впрыскивающе-смазочно-штукатурящих средств. Женщина -
фабрика, безостановочно поглощавшая этот уникальный и универсальный
продукт. Фабрику и завод связывали тесные процессы взаимодействия: трения,
скольжения и перегонки снадобья из емкости в емкость, из резервуара в
резервуар.
Приходя в концертные залы (архитектурой напоминавшие женские распахнутые
арочки и укромные ларцы и озадачивавшие схожестью точащих мужских труб с
многоствольной структурой органа), я пьянел от ароматов, которые
распространяли исфуфыренные дамочки и их лощеные спутники. Тонул в
накрывавших с головой дурманящих волнах парфюмерных изысков. Война