"Светлана Ягупова. В лифте (Авт.сб. "Ладушкин и Кронос")" - читать интересную книгу автора

упаднические настроения, - строго сказал Лобанов. - Подумаешь, крохотное
испытание, а уже сопли-вопли.
- Споемте, друзья? - вырвалось у Январевой, и она поспешно прикусила
губу.
Чтобы не обострять обстановку, Лобанов благоразумно пропустил усмешку
мимо ушей и деловито поинтересовался, кто сегодня делает обзор. Оказалось,
Селюков.
- Ничего, без нас не начнут. - Лобанов расстроенно поскреб затылок
газетой. Надеялся к одиннадцати освободиться и успеть на вокзал, проводить
коллег из Венгрии. День предстоял напряженный, каждая минута дорога, а тут
на тебе, происшествие.
Толи от яичницы, наспех приготовленной женой, то ли от неожиданных
переживаний, к сосанию под ложечкой прибавилось нытье печени, и он стал
искать в портфеле коробочку ношпы, чтобы снять спазм.
- Что вы все толкаетесь, Петр Семенович? - Ирина Михайловна
отодвинулась в угол. - И газетой махать рановато. Кстати, здесь где-то
вентиляционные решетки. Или у вас приступ клаустрофобии?
Лобанов поспешно извинился и невесело пошутил по поводу того, что Ирина
Михайловна слишком быстро увеличивается в объеме, поэтому и тесновато.
Однако неожиданно получил от нее такое яростное обвинение в неэтичности
подобных замечаний, что еще раз конфузливо извинился.
Ирина Михайловна шумно заглотнула воздух и, как советовал на недавней
консультации врач, расслабившись, стала в уме считать до пятидесяти. Чего
доброго, этот казус, с лифтом как-нибудь нехорошо отразится на малыше.
Нет, ей ни при каких условиях нельзя волноваться. И побольше бы гулять на
свежем воздухе. Права мама, когда ругает ее за то, что по вечерам сидит в
читалке. Но ведь надо же наконец законспектировать это руководство, по
которому через пару недель после рождения малыша она будет учить его
плавать в ванне, и он очень скоро сможет, не рискуя набрать в ушки воду,
даже нырять, потому что, оказывается, у новорожденных ушные перепонки в
воде закрываются. И если малыша каждый день купать, снижая температуру до
двадцати шести градусов, то он не только закалится, обретет иммунитет к
простудным заболеваниям, но и станет удивительным существом-амфибией.
Лобанов придвинул портфель к стенке - а то еще кефирная бутылка
опрокинется. В буфете часто продавали кефир, но велика была многолетняя
привычка прихватывать его из дому.
- Петр Семенович, что, если и впрямь поговорим о деле, отвлечемся от
дурных мыслей? - предложила Январева. - Это вы - автор последней рекламы?
- А что, не нравится? Хотелось сделать что-нибудь посовременнее.
- Мда, оно, конечно, звучит глобально: "Торговая Вселенная". Но не
слишком ли?
Раздался тихий смех Коли Петушкова.
- Петушков, вы над кем смеетесь? - вскинулся Лобанов. Мнительный по
натуре, он не выносил никаких неясностей, любая из них раздражала его.
- Я смеюсь не над кем, я смеюсь вообще.
- Однако наше положение не внушает веселости.
- Именно поэтому мне, вероятно, и смешно. Нет, в самом деле, не каждому
такое выпадает - застрять в лифте. За эти двадцать минут, что мы здесь,
можно стать философом, если бы меня не сделала им ранее кочегарка.
- Что за кочегарка?