"Борис Васильевич Изюмский. Ханский ярлык (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

Особливо деловца Парамшу".
Мимо проплыла знатная татарка, шелестя шелками, величаво покачивая
павлиньими перьями на головном уборе, - двумя руками тот убор не
обхватишь. Татарка скрылась в дверях, обитых цветным войлоком.
Калита только причмокнул вслед насмешливо: "Ишь, щепетливая*".
_______________
* Франтиха.

Невольно вспомнился Алексей Хвост: "Тоже щеголь: на плечи под одежду
деревяшки подкладывает, чтобы выше казаться. Чем у человека ум занят!"
Калита пошел дальше, привычно оценивая глазами ткани, ощупывая кожу,
выстукивая посуду. Любил этот неторопливый, хозяйский осмотр. Над ухом
прокричал купец-сириец:
- Есть московский товар! Кольчуги, панцири! Где такую тонкую работу
найдешь?
Калита довольно прищурил глаза: "Старается!" Задержался у прилавка с
царьградскими товарами - больно пригляделось узорочье: львиная голова по
золотому полю. Долго гладил материю ладонью, пробовал прочность. Будто
советуясь, спросил Бориску невинным тоном:
- Может, стрекозе возьмешь? Должно, подойдет.
Бориска вспыхнул: "Знает!" Молча, взглядом одобрил товар. С нежностью
подумал о Фетинье: "Что моя зоренька сейчас делает?"
Калита еще помял материю.
- Почем? - обратился он наконец к маленькому черному греку.
- Пить рубль... Пить, - поясняя, растопырил пальцы грек.
Калита положил на прилавок товар, даже торговаться не стал. Сердито
поджал губы:
- Не по нас... не по нас, Бориска. Удача у хана будет - не оставлю и
тебя без подарка, - пообещал он.
Отходя от грека, добавил шутливо:
- Захотели два калики село купить, стали складчину считать: у одного
корка сухая, у другого гороха горсть... - Но вдруг резко оборвал: - Языком
двою!.. Деньги есть, да на другое, поважнее, надобны!
При выходе с базара князь и Бориска натолкнулись на трех подвыпивших
татар. Один из них, плотный, с кривыми толстыми ногами и одутловатыми,
словно от осиных укусов, щеками, оставил своих товарищей и, размахивая
руками, злобно кривя рот, двинулся на князя. Подойдя вплотную, закричал:
- Урусут, собака, дорогу!
И, выпятив грудь, положив ладонь на изогнутую рукоять сабли, начал
наступать на Ивана Даниловича.
Князь, забыв о том, где он, зачем приехал, схватил оскорбителя
сильными пальцами за глотку, сдавил так, что тот захрипел, роняя слюну.
Блеснул нож в руке Бориски. Шарахнулись в сторону два других
татарина, визгливо заголосили:
- Урусуты татар бьют!
Князь отбросил от себя ордынца, и тот, вереща, далеко покатился по
земле. Князь затравленно огляделся. Вокруг него и Бориски сразу возникла
стена недобрых скуластых лиц. Мелькнула мысль: "Вот и завещание
пригодится!"
Бориска спиной прислонился к спине Ивана Даниловича, сжал в руке нож.