"Борис Васильевич Изюмский. Ханский ярлык (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

- Князь тебя кличет! - и подмигнул дружески: мол, приятное ждет.
Трошка к Бориске льнул, как младший брат к старшему, старался во всем
подражать ему, да не всегда получалось: непоседлив был, так и вертелся
юлой, тараторил без умолку.
Бориска поднялся с лавки; улыбнувшись Трошке, провел ладонью по его
голове "против шерсти", взъерошил волосы. Трошка обрадованно замотал
головой.
- Иди, иди! - напутствовал он и юркнул вслед за Бориской.


Отдохнув, Иван Данилович решил повечерять.
Трошка, доставая из походного ларца ломти медвежатины, сыр и домашнее
печенье, раскладывал все это на расстеленном рушнике. В избе запахло мясом
и свежими яблоками.
- Лови, пострел! - кинул румяное яблоко хозяйскому золотушному сыну
Иван Данилович.
А Трошка уже извлек фряжское вино в баклажке, чарку из сердолика и,
окинув хозяйским глазом стол, удовлетворенно сказал:
- Хошь гостей принимай...
- А и впрямь. Покличь Бориску! - приказал Иван Данилович.
Человек осторожный и недоверчивый, князь тем не менее питал к Бориске
какую-то особую слабость, хотя и редко допускал его к своим мыслям.
Нравились удаль Бориски, его бесстрашие, умение складывать песни. Но не
терпел в характере Бориски беспощадную правдивость: юноша безбоязненно
говорил ему прямо в глаза все, что думал, о чем другие не осмелились бы
сказать, и эта бесхитростная, по-детски ясная прямота сердила князя.
"Рассуждает не по достатку, - не однажды думал он. - Напрасно мирволю
ему".
Бориска постучал в дверь князевой избы.
- А-а-а, песнотворец! Входи, - приветливо поглядел князь. - Садись,
потчуйся. Вишь, мне княгинюшка в путь сколь добра припасла!
Бориска, стесняясь, подсел к столу. Трошка где-то задержался во
дворе.
Они выпили по чарке-другой. Заморское сильное вино сразу ударило
Бориске в голову, и он быстро охмелел.
- Спой, - попросил его Иван Данилович и, откинувшись на лавке,
привалился спиной к стене.
А Бориска и рад - залился соловьем о родной стороне, о
Москве-матушке, что милее всего, и вдруг на полуслове умолк, вспомнив
рассказ деда Юхима.
- Дозволь, княже, слово молвить? - глухо попросил он, и лицо его
стало сумрачным, сквозь загар проступила бледность.
- Сказывай, - разрешил князь и насторожился.
- Может, и не моего ума се дело, а хочу допытаться: пошто так скудно
смерды живут? Пошто ниварь голодает?
Юноша смотрел на князя открыто, доверчиво ждал ответа.
- Я не облегчитель! Все от бога, - холодно сказал князь,
нахмурившись. И, резко оборвав беседу, приказал: - Ну, поди спать,
наговорились!
Досадливо подумал: "Лучше бы не звал!"