"Борис Васильевич Изюмский. Ханский ярлык (Историческая повесть) " - читать интересную книгу авторакак теплые руки протянулись к нему из-за плеч, закрыли глаза. Захолонуло
сердце. - Фетиньюшка, ласточка моя! - радостно прошептал он, положив свои пальцы на девичьи, пахнущие мятой. - Борисонька! - обвила Фетинья его шею. Он притянул девушку к себе, посадил рядом. С листьев дуба на их лица падали крупные капли дождя. Князь неспроста называл Фетинью стрекозой и куролесницей. Маленькая непоседа с быстрыми движениями, она без устали летала по двору, и ее звонкий голосок весь день раздавался то там, то здесь. Черты лица ее нельзя было назвать правильными: по-мужски выпуклый лоб, широковатый нос. Но все это скрадывали глаза - зеленые, ясные, полные ума и веселья, они все примечали; то лукаво улыбались, то метали зеленые озорные брызги, словно кто ударял по кресалу, то насмешливо щурились. Ее ребячливым шалостям и выдумкам не было конца: обменит лапти у подружек, потом сама и признается; в полую тыкву с отверстиями поставит зажженный огарок, тыкву на палку поднимет и ночью пугливых стращает: им мерещится - движется чудовище с огромными очами. И хотя порой сердились на нее за проказы, а и любили все егозу. При взгляде на нее светлели ласково лица у самых сумрачных. - Что ж ты припоздал так? - укоряюще прошептала Фетинья, пряча лицо на груди Бориски, и счастливо засмеялась. Он сидел, обняв девушку, заботливо набросил на ее плечи свой дорожный плащ. - Уезжаем мы с князем, к отъезду готовились. - Неведомо. В Орду едем, в Сарай-Берке... - К идолищу поганому! - со страхом воскликнула Фетинья, прижимая руки к груди. - Порешат они вас, Борисонька, чует сердце, порешат! - Бог милостив, - скупо ответил юноша и, помолчав, добавил с горечью: - А и убьют, кому по мне слезы лить? Один я на белом свете! - А я? - едва слышно спросила Фетинья, и слезы навернулись у нее на глаза. Бориска снова обнял ее сильной рукой, губами осушил слезы, забормотал виновато: - Ну, пошто, пошто, голубонька, радость моя... Должон я возле князя быть... Дождь прошел, замигали звезды; луна, ярко освещая крыши Кремля, двор, заботливо оставляла в тени лавку под дубом. Запели в третий раз петухи, но трудно было расстаться. Наконец Бориска встал. - Пора! - решительно сказал он и отодвинул немного от себя девушку, словно стараясь навсегда запомнить каждую черточку дорогого лица. - Будешь дожидаться, коли беда задержит? - глухо спросил он, пытливо заглядывая в ее глаза, сейчас казавшиеся темными. - Век прожду, а дождусь! - клятвенно произнесла Фетинья и так посмотрела на Бориску, будто умоляла: "Ты мне верь, ты твердо-натвердо верь!" - Так помни! Легким прикосновением Бориска погладил ее руку и исчез - будто |
|
|