"Борис Васильевич Изюмский. Град за лукоморьем (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

горло зорянка. Еще досматривали предутренние сны луговые степи-переполянья
в праздничном весеннем наряде из голубых ирисов и ярко-оранжевого
горицвета.
И так защемило сердце Евсея: куда побредут они от этой родимой красы?
Что ждет их на неведомых путях-дорогах?
Широкое лицо Евсея стало печальным.
Терся о ногу Колаша Серко, обнимались, прощаясь, Анна со Сбыславой.
Хмурился в стороне, покусывая губу, стараясь не показывать, что жаль ему
расставаться, Ивашка.
Колаш обнял Евсея:
- Ну, вали. Гляди, и я когда прибьюсь к тем местам. Вали. С богом.
Может, и впрямь долю найдешь...
Качнулись, сдвинулись, словно нехотя наматывая дорогу, колеса мажар.
Закосили ногами волы...
Евсей с детьми еще долго стоял, глядя вслед валке. Потом, удобнее
подсунув вверх торбу на спине, шагнул по тропе влево.


Еще более месяца пробирался Бовкун с детьми по новым местам.
Позади остались реки Калка и Миус, меловые горы, каменная гряда с
ребристой коричневой грудью, на которой, как волосы, проступали то
розово-белый шиповник, то зеленые пряди заячьей капусты.
Обрывистые берега в щурковых сотах сменялись равнинами, похожими на
блюда, чащобами, кишащими гадюками. Шумел вековой лес, языком тянулся к
потемневшему шелку ковыльной степи. Встречались лебяжьи озера, заводи в
кувшинках - Анна и не ведала, что это одолень-трава, - тихие левады, где в
зарослях торопливо сказывали свои новости сороки.
В быстро высыхающих после ливня степных озерах - западинах - густым
инеем проступала соль, овраги - яруки - журчали ручьями на дне, приветили
дубовым леском на крутых боках, непролазным терном.
Беглецы видели издали стада сайгаков с рогами, как у коз, и длинными
носами, похожими на хоботы, слышали, как прокладывали себе путь сквозь
чащобу зубры, успокаивались от знакомого посвиста темно-серых байбаков.
И вот наконец вышли к Дону.
Он встретил их печальными ивами, что почти касались земли косами,
словно прислушиваясь, вспоминая о недавнем разливе. Казалось, стволы
приостановили падение, замерли в ожидании.
Широко и вольно раскинулась могучая река, неся упругие волны к
Сурожскому морю.
Евсей не мог оторвать глаз от этой шири. Дон был равен в красе Днепру
Славутичу, а может быть, и величавее его.
Припекал полдень. Всплескивая, жировали сазаны. Белая цапля на берегу
заглатывала лягушку. Баба-птица била крыльями по воде, гнала рыбу вверх, а
баклан, подхватив ее, уносил на дерево. Клекотали орлы. В дрожащем от
марева воздухе начал серебриться вдали ковыль-тырса, фиолетово отливал
стройный шалфей, дразнил ноздри пахучий чабер. В осоке ныряли желтые
плиски, пели камышевки. Чуть в стороне от Дона земля утопала в
переплетенье лугового мятлика и тонконога.
"Сколь богата ты, Русская земля, - думал Евсей, глядя на эту
благодать. - Ничейная, так неужто не прокормишь нас?"