"Борис Васильевич Изюмский. Град за лукоморьем (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

Сколько видело оно на своем веку... Тысячи лет обжигало солнце эти
камни и этот берег. Тысячи лет, не утомляясь, набегала волна, обтачивая с
упорством гранильщика валуны, одаряя цветными камешками. Ветры доносили
запахи Царьграда и Трапезунда, неведомых земель, тихими голосами раковин
рассказывали о них.
Море было то домашним, то вспухало густо-синей опарой. В такие часы
солнце разбрасывало на нем переливчатые рядна, зеленые колодцы с зыбкими
водорослями и киселем медуз на дне. Прибрежный, обросший зеленой скользкой
шерстью камень нежно ласкала пузырчатая пена.
А то вдруг море свирепело, начинало клокотать водоворотами бездн и
коловертей. Черные крутые волны злобными половецкими ордами, с яростным
ревом бросались на скалы, гулко разбиваясь в брызги, по-змеиному шипя,
откатывались.
Кричали зловеще чайки-хохотуньи, выныривая из пенных котлов, где небо
и море свивались в черный клубок, разгулявшиеся волны осатанело бились о
валун, сшибались у берега, как сшибались в небе тучи, рождая молнии.
Вот и сегодня, под вечер, пришел Ивашка к своему валуну. Море было
тихим, изумрудно-синим. На самом окоеме его виднелся белый парус,
казалось, по волнам плыла чайка с поднятыми крыльями. Дальние солнечные
столбы уткнулись в море, и белый парус будто скользил меж этими столбами.
Недалеко от берега стали выпрыгивать колесами из воды белобокие
дельфины, безбоязно играть в пятнашки. Один из них не рассчитал полета,
рухнул на острые камни берега. Ивашка подбежал к нему. Мертв! Ивашка
сбросил дельфина в море. Немедля к своему собрату обеспокоенно подплыли
пять дельфинов. Они начали растирать его ластами. Дельфин зашевелился и,
осторожно подхваченный под бока другими, уплыл в море.
Ивашка с разбегу прыгнул вслед. Соленая вода услужливо держала его на
своих ладонях. Он перевернулся на спину, скрестил руки на груди. Море
качало, как в зыбке. Поглядывало приветливо низкое небо.
Ивашка возвратился на берег, когда фиолетовый закат лег тенями на
валун. Со светлой бородки и коротких усов стекала вода. В убаюкивающий
шорох вплетался голос дальнего колокола, вечерний умиротворенный
благовест. Молчали колокола Гуд и Бурлила, обычно подававшие голос
кораблям в тумане. Сейчас, мягко выплывая, вызванивал Лебедь. Ивашка долго
стоял у валуна, вел всегдашнюю свою беседу с отцом.
- Где ж тот Солнцеград? - спрашивал его Ивашка в какой уже раз.
- Будет, будет... - тихо отвечали волны голосом отца.
Так захотелось увидеть его. Ведь тогда, в Киеве, тоже не было много
месяцев и слуха, а потом оказалось - жив. Может быть, и теперь?
Начинался прилив. Ивашка, глядя на белогривую череду, думал, что
волны подгоняет не только ветер, но и бледно проступившие на небе звезды,
и загадочный поводырь-месяц.
В лад прибою потекли мысли о нелегкой судьбе Анны, о друге Глебе и
Сбыславе: "Ей, верно, как мне, девятнадцать. Нет, меньше, лет
восемнадцать... Где она, встречу ли когда? Узнает ли?"
Припомнились быстрые, озорные глаза Сбыславы, и грудь затопило дотоле
неведомое тепло. Он подумал о Глебе: "Ему Аннуся по душе, а она и не
ведает того".
Глеб был добрым, верным другом, но даже его Ивашка взял сюда, на
косу, только однажды. Разговорчивость Глеба, суетливость мешали думать.