"Борис Васильевич Изюмский. Град за лукоморьем (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автораотводить его в сторону.
У Якима с Храпом шел свой разговор в гридне. - В пещере сребра еще на сколько дён осталось? - нервно покусывая тонкие губы, обеспокоенно спросил Яким. - Да за месяц управятся. - А дале что нам вершить? - Удушим всех во сне, как курчат, - тоненьким голосом сказал Храп. - В райские кущи пошлем... - осклабился, поглядел на Якима детски-круглыми глазами. - Опасно, - посмел не согласиться Яким. - Не дай бог кто случайно обнаружит и через год пещеру, не уйти нам от княжьей расправы. Я другое надумал. Яким вытащил из-за пояса черепок, стал чертить на нем: - Вот перемычка... отделяет лиман от моря. Когда море отливает... на двенадцать часов... В лимане сухость... В часы отлива ту перемычку и разгрести... Море снова подступит, зальет лиман, все ходы пещеры и ее... А перед тем всё из пещеры побросаем в море. В ней вода уж стоячей будет, никуда ей не деться, навсегда... Пещера-то вниз идет, под уклон... Храпу план понравился. Спросил деловито: - Сколько люда надо для перекопа? - Человек шесть, не боле. - Столько верных у меня есть... Дочеканивали последние монеты, уложили их в последний ящик. Вместе с стало пустынно. Страж, задержавшись у решетки, сказал весело: - Теперь вскоре на волю вам... - Ушел, гулко отбивая шаг. - Верь черному ворону, - процедил Нечай, - порешат нас, - и полез в пролом. - Я тя сменю, - бросил ему вслед Бовкун. Все улеглись спать, но какой тут сон. Нечай упорно долбил камень и вдруг явственно услышал морской прибой. Он шумел где-то совсем рядом, за стеной, словно звал поторопиться, обещал волю. Нечай с удесятеренной силой стал вгрызаться зубилом в камень, шептал, ободряя себя: "Ну, поддай, поддай..." В это время раздались предсмертные вопли в пещере: то стала затапливать ее вода. Она подступила и к Нечаю. Нечай сделал еще несколько отчаянных ударов зубилом и захлебнулся. СИРОТСТВО После налета княжьих сыскных Ивашка и Анна долго болели от побоев. Их выходила соседка - костлявая женка Пелагея. Поила душистым настоем, прикладывала, понося истязателей, листья прострел-травы к ссадинам. Никаких вестей о судьбе отца не было, хотя упорно шел слух, что ему удалось бежать. Потом исчез и Милован. Надо было думать о пропитании. Ивашка, надев длинную холщовую рубаху, |
|
|