"Евгения Изюмова. Побег ("Приключения Ерофея" #3) " - читать интересную книгу автора

по-прежнему, несмотря на старания Гермеса, не выговаривал французские слова
и застревал чуть не на первом же слове. Король досадливо морщился,
выслушивая уверения Гермеса в том, что настолько они дружны с Луи, что
понимают друг друга с полуслова и даже думают одинаково. Короче говоря,
Гермес согласился на предложение короля.
Им вручили запечатанный пакет, вместо пароля король дал им свой
серебряный перстень-печатку, на внешней стороне которого было выгравировано
имя короля. Потом их одели подобающим образом, вооружили и дали прекрасных
коней - вороного и серого в яблоках. Вороного выбрал Гермес и нарек
Посейдоном. А серый получил имя по смешной причине: он кокетливо изогнул
хвост, который стал похож на султан, нацепленный на гренадерскую кирасу. Но
сделал это конь совсем не из кокетства: тут же насыпал на землю горку
"яблок". Ерофей рассмеялся и назвал коня Султаном. А потом друзья покинули
замок...

Лучшего приключения Гермес и придумать не мог - скачки, погони,
опасность на каждом шагу бог-авантюрист очень любил. Ерофей, конечно, тоже
был не прочь испытать свои силы, однако чувствовал себя подлецом по
отношению к Изольде: сбежал, даже не объяснившись, хотя и Гермес тому
поспособствовал, но все же сбежал. И теперь, наверное, костерят Ерофея и его
родные, и родня Изольды, ведь если не врет Гермес, то ждет Изольда ребенка,
и в отцы, конечно, запишут Ерофея. Ох, и положеньице!.. Да и в ситуацию
скверную попали опять же по милости Гермеса: не мог, зараза, например, на
Олимп скакнуть. Обо всем этом думал Ерофей, направив коня по дороге на Каор.
А между тем Гермес, отъехав немного, все-таки оглянулся на товарища: на
душе скребли кошки, и он совсем не был уверен, что поступил правильно.
Гермес увидел, как мешковато сидит в седле Ерофей, как плюхается отбитым
задом, а что это именно так, Гермес точно знал - вчерашний день они скакали
без отдыха верхом. Сердце Гермеса заныло: пропадет Ерошка без него! И
поскакал следом за ним: уж если суждено пропасть, то вместе, на миру,
говорят, и смерть красна.
Ерофей услышал сзади стук копыт. Метнулась в голове паническая мысль:
"Погоня!" - и он со всей силы стегнул плетью своего Султана. Конь обидчиво
заржал и ударился в такой галоп, что Ерофей, выпустив от неожиданности
поводья, судорожно вцепился в гриву.
Султан скакал, как казалось Ерофею, не разбирая дороги. Может, это было
и на самом деле так, если конь вдруг уперся передними копытами, а задние
ноги по инерции взбрыкнули, и Ерофей полетел в густую темень самой настоящей
ласточкой, ожидая, что вот хряпнется головой о землю, и все - конец. Но
неожиданно влетел в холодную воду, и это заставило его соображать. А
сообразил Ерофей то, что надо повернуться головой в сторону ног и плыть
туда, ибо там - берег, раз он свалился в воду оттуда, а впереди - темная
неизвестность. Маневр удался, и Ерофей вскоре, в самом деле, ткнулся руками
в берег. Он вскарабкался на берег и привалился спиной к мерзкому скользкому
обрыву, решив, что до рассвета не тронется с места: здесь хоть твердь, а что
вправо или влево - неизвестно.
Утро, казалось, не наступало целую вечность, и к рассвету Ерофей
настолько продрог, что его зубы выбивали чечетку, которую, вероятно, было
слышно на десять миль в округе. Ерофей осмотрелся и выругался от всей души:
обрыв, с которого он сверзился ночью, был похож на тонкий кусок торта в