"Рюрик Ивнев. Воспоминания " - читать интересную книгу автора

очень высоко ставил поэзию Маяковского.
Анна Ахматова, до некоторой степени, как и Есенин, была настолько
сосредоточена в себе, что чужое понять ей было трудно. Но как умная женщина
она понимала, что это большое явление. И никто не мог этого отрицать, но
выраженного отношения не было.

1933

ВОСПОМИНАНИЯ О МАРИЕНГОФЕ

Из всех моих приятелей и знакомых Анатолий Мариенгоф обладал самым
сложным и противоречивым характером. Не знаю, унаследовал ли он от
каких-нибудь предков это свойство, но оно приносило многим его друзьям
большие огорчения. О таких народная мудрость гласит: ради красного словца не
пожалеет и отца. Он в этом отношении необычайно похож на Григоровича,
который прославился и тем, что даже близких друзей не мог не осмеивать, хотя
очень любил их. Поэтому я назвал бы Мариенгофа Григоровичем нашего столетия.
Впервые я увидел Анатолия в 1918 году, когда зашел в издательство ВЦИК
к директору, старому большевику Константину Степановичу Еремееву, бывшему
редактору легального органа большевиков - газеты "Звезда" в Петербурге. В
приемной увидел сидевшего за столиком молодого человека, совершенно не
похожего на советского служащего. На фоне потертых френчей и галифе он
выделялся своим видом и казался заблудившимся и попавшим в издательство ВЦИК
петербургским лицеистом или гвардейским офицером. Черные лакированные
ботинки, розовый лак на отточенных ухоженных ногтях, пробор - тоже
гвардейский, и улыбка светского молодого человека.
Он вежливо спросил, кого я хочу видеть. Я сказал: Еремеева.
- Хорошо. Я доложу. - Но тут же сказал: - Садитесь, пожалуйста. Вы
поэт?
- Да. Я - Рюрик Ивнев.
- Ах, Рюрик Ивнев! Очень приятно. Кстати, тут недавно видел Есенина. Он
к нам тоже заходил. Состоялся разговор о новой школе поэтов. Он перебрал
многих и все время говорил: тот не подходит, и этот - тоже. Потом вдруг
вспомнил: Рюрик Ивнев... Я с ним знаком по Петербургу, и уверен, что это
будет хорошо.
Начался длительный разговор. В это время дверь открылась и показался
Еремеев. Я был крайне удивлен, когда он обнял мен и сказал:
- Рюрик Ивнев, где же вы пропадали все это время?
Я не помню, что ответил на этот неожиданный вопрос. Но он дальше не
стал ни о чем расспрашивать, а попросил зайти к нему в кабинет. Мы вошли
вместе. Он поинтересовался, что я делаю сейчас. Я сказал, что секретарствую
у Луначарского.
Он ответил:
- Я это знаю. А теперь скажите, у вас есть какая-нибудь вещь для
издательства?
Я сказал Еремееву:
- Есть пьеса "Больша медведица". И хотя моя пьеса не понравилась
Анатолию Васильевичу Луначарскому, вам ее дам.
Константин Степанович ответил:
- С Анатолием Васильевичем я не всегда соглашаюсь.