"Александр Архипович Ивин. Логика. Элементарный курс " - читать интересную книгу автора

бессмысленным и также ведет к противоречию: если каждое высказывание
истинно, то истинным является и отрицание самого этого высказывания, то есть
высказывание, что не всякое высказывание истинно.
Почему, однако, высказывание не может осмысленно говорить о своей
собственной истинности или ложности?
Уже современник Оккама, французский философ XIV в. Ж. Буридан, не был
согласен с его решением. С точки зрения обычных представлений о
бессмысленности, выражения типа "Я лгу", "Всякое высказывание истинно
(ложно)" и т.п. вполне осмысленны. О чем можно подумать, о том можно
высказаться, - таков общий принцип Буридана. Человек может думать об
истинности утверждения, которое он произносит, значит, он может и
высказаться об этом. Не все утверждения, говорящие о самих себе, относятся к
бессмысленным. Например, утверждение "Это предложение написано по-русски"
является истинным, а утверждение "В этом предложении десять слов" ложно. И
оба они совершенно осмысленны. Если допускается, что утверждение может
говорить и о самом себе, то почему оно не способно со смыслом говорить и о
таком своем свойстве, как истинность?
Сам Буридан считал высказывание "Я лгу" не бессмысленным, а ложным. Он
обосновывал это так. Когда человек утверждает какое-то предложение, он
утверждает тем самым, что оно истинно. Если же предложение говорит о себе,
что оно само является ложным, то оно представляет собой только сокращенную
формулировку более сложного выражения, утверждающего одновременно и свою
истинность, и свою ложность. Это выражение противоречиво и, следовательно,
ложно. Но оно никак не бессмысленно.
Аргументация Буридана и сейчас иногда считается убедительной.
Имеются и другие направления критики того решения парадокса "Лжец",
которое было в деталях развито Тарским. Действительно ли в семантически
замкнутых языках - а таковы ведь все естественные языки - нет никакого
противоядия против парадоксов этого типа?
Если бы это было так, то понятие истины можно было бы определить
строгим образом только в формализованных языках. Только в них удается
разграничить предметный язык, на котором рассуждают об окружающем мире, и
метаязык, на котором говорят об этом языке. Эта иерархия языков строится по
образцу усвоения иностранного языка с помощью родного. Изучение такой
иерархии привело ко многим интересным выводам, и в определенных случаях она
существенна. Но ее нет в естественном языке. Дискредитирует ли это его? И
если да, то в какой именно мере? Ведь в нем понятие истины все-таки
употребляется, и обычно без всяких осложнений. Является ли введение иерархии
единственным способом исключения парадоксов, подобных "Лжецу"?
В 30-е годы ответы на эти вопросы представлялись несомненно
утвердительными. Однако сейчас былого единодушия уже нет, хотя традиция
устранять парадоксы данного типа путем "расслаивания" языка остается
господствующей.
В последнее время все больше внимания привлекают эгоцентрические
выражения. В них встречаются слова, подобные "я", "это", "здесь", "теперь",
и их истинность зависит от того, когда, кем, где они употребляются.
В утверждении "Это высказывание является ложным" встречается слово
"это". К какому именно объекту оно относится? "Лжец" может говорить о том,
что слово "это" не относится к смыслу данного утверждения. Но тогда к чему
оно относится, что обозначает? И почему данный смысл не может быть все-таки