"Владимир Ивенин, Елена Козина. Детектив из села Бубновый Туз " - читать интересную книгу автора

посыпкой-то недокормили! - и уже выдохнув, добавил:- И правда, нужно
передохнуть, - сбросил с плеча тяжёлый мешок в сантиметре от носа
распластавшегося по земле детектива. Полетела во все стороны ячменная
посыпка. Василий от неожиданности чихнул.
Скотники отскочили в испуге на безопасное расстояние и остановились,
соображая, кто мог чихнуть. В это время из-за мешка с посыпкой показалась
голова Василия Подельникова.
- Стукач! - процедил сквозь зубы один из мужиков. - Ну, погоди,
падло! - и, подбежав, замахнулся пудовым кулаком.
Подельников опять упал в жижу. И мужики стали остервенело пинать его
ногами, обутыми в кирзовые сапоги, как мяч в ворота незадачливого голкипера.
"Игра" без смены вратаря продолжалась долго. Подельникову показалось, что
целую вечность.
Он сначала увещевал обидчиков, потом грозил, потом стал вопить, прося
пощады. Но мужики только матерились в ответ и лупили по "мячу". А закончив
"игру" в пользу команды скотников и оставив побеждённого на прежнем месте,
неспешно, каждый с мешком посыпки на плече, продолжили свой путь.
Избитый детектив неделю не выходил из избы и отлёживался на печке,
иногда прислушиваясь к постаныванию Мани и пыхтению массажиста, который
ежедневно с двенадцати до часу дня приходил делать пациентке массаж. Но к
началу второй недели, понимая, что больничный ему никто не собирается
оплатить, слез с печки и с ещё большей рьяностью взялся за сыскное дело.
Весь август то в одном, то в другом конце села визжали от побоев
ревнивых мужей бабы и, как драные коты, с фингалами под глазами, ходили
угрюмые мужики, изменившие своим жёнам. Блеяла, ревела, визжала и неистово
хрюкала вся живность на фермах акционерного общества от нехватки посыпки и
других кормов. В конце концов недовольными жизнью стали не только скотина,
но и все мужики и бабы села Бубновый Туз.
Масло в огонь подливали и проповеди отца Михаила, в которых он призывал
к святости, терпению и послушанию Богу и начальникам.
Первой публично в защиту прав человека выступила Ксеонора перед бабами
в сельмаге:
- Посмотрели бы вы, бабы, - почти выкрикнула она, - как женщины на
Западе живут. И власть, и любовь, и все другое прочее у них есть. И в
парламентах за косы, как у нас в Думе, мужики их не таскают! А что при
нынешней демократии в нашем селе творится?! При коммунистах проституток не
было! А если какой хам и обзовёт таким словом, так его штрафовали за это!
Сейчас же мой муж раз сто за день проституткой меня обзывает и развестись
из-за этого хочет, хрен старый! Ваську Подельникова за мной следить нанял. И
по его же навету человека с нерастраченной энергией, будто при тоталитарном
режиме, за двадцать четыре часа из села выгнали! Да ещё надругались. Так где
же свобода и демократия, бабоньки, если этот же нанятый моим мужем недоумок
у лечащихся на озере мужиков и баб одежду ворует? От этих его краж только
женские вопли по селу и слышно.
- Верно! Правду говоришь, Ксеонора! - сразу же поддержали её несколько
женских голосов. Громче всех орали бабы, у которых ещё осталась желтизна
после синяков под глазами.
Женщины вывалились толпой на улицу, возбуждённо крича и ругаясь, чем
привлекли внимание засидевшихся на скамейках безработных домохозяек.
Когда толпа женщин достигла внушительных размеров, всё та же Ксеонора,