"Ивановъ-Разумникъ. О смыслъ жизни " - читать интересную книгу автора

какъ Коля, со своими мечтами объ Ойле, безсиленъ оправдать ту жизнь, слезы и
кровь которой понятны только послъ своего превращенiя въ алмазы и рубины
райскихъ обителей... Но алмазы и рубины эти-поистинъ камни, которые намъ
хотятъ подать вмъсто хлъба...

Ваня побъдилъ. Это значитъ, что попытка Ф. Сологуба увъровать въ
"Святой Ерусалимъ", увидъть цъль и смыслъ существованiя въ будущемъ или даже
въ мiръ трансцендентнаго-закончилась неудачей и возвращенiемъ къ прежнему
холодному отчаянью. На этой почвъ возникъ тотъ страхъ жизни, который
окрасилъ собою почти все творчество Ф. Сологуба и сдълалъ послъдняго
ближайшимъ въ этомъ отношенiи преемникомъ Чехова. Въ жизни нътъ смысла, въ
жизни нътъ цъли, а значитъ жизнь страшна, какъ бы ни была она подчасъ
прекрасна; жизнь страшна, потому что она заперта въ безсмысленныхъ стънахъ,
потому что вся она-только безсмысленное мельканiе тъней по стънъ. Еще въ
первой книгъ своихъ стиховъ Ф. Сологубъ почувствовалъ этотъ страхъ жизни,
прибъжищемъ отъ котораго можетъ быть только смерть (см. его стихотворенiя
"Печалью безсонной", "Навъкъ налаженъ въ рамкахъ тъсныхъ", "Я ждалъ, что
вспыхнетъ впереди" и др.); во второй книгъ стиховъ и разсказовъ этому
чувству посвященъ рядъ стихотворенiй и разсказъ "Къ звъздамъ". Звъзды для
Сережи въ этомъ разсказъ- то же, чъмъ для Володи были тъни: къ нимъ онъ
бъжитъ отъ тусклой, сърой, безсмысленной жизни, отъ тъсныхъ стънъ, гдъ онъ
тоскуетъ среди удобной и дорогой мебели, гдъ все прилично и надоъдливо. Ему
обидна чужая боль, какъ Колъ были больны чужiя обиды ("и не все ли равно,
чьи обиды!"); въ сновидънiяхъ онъ переносится въ другой чудный мiръ, гдъ
летаютъ мудрыя птицы и проходятъ мудрые, невиданные на землъ звъри, гдъ все
такъ ясно и осмысленно; на яву его терзаетъ пошлость жизни, отъ которой ему
становится страшно. Страшно все обыденное, дъйствительность страшна, какъ
страшенъ тотъ домъ, въ которомъ живетъ Сережа: "Сережа почувствовалъ, что
страшно туда идти, страшно даже смотръть туда"... Выхода нътъ: есть только
безумiе и смерть. Первое было удъломъ Володи ("Тъни"), вторая избавляетъ
Сережу отъ страшной обыденной жизни. И во второй книгъ стиховъ, которая
идетъ непосредственно вслъдъ за этимъ разсказомъ, Ф. Сологубъ много разъ
варьируетъ эту же тему-"какъ не нуженъ мнъ мiръ и постылъ", "какъ мнъ трудно
идти", "какъ мнъ страшно"...; остается ждать только смерти избавительницы и
надъяться на то, что "мы потонемъ во тьмъ безотвътной"; поэту "блестящими
лучами улыбается смерть", для него "есть блаженство одно: сномъ безгрезнымъ
забыться навсегда-умереть"..., ибо "неизбъжная могила не обманетъ лишь одна"
(см. еще позднъйшiя стихотворенiя: "Въсти объ отчизнъ", "О, владычица
смерть" и др.). Смысла же жизни нътъ-ни до смерти, ни послъ смерти. "Если и
до звъздъ вознесется трепетъ моей души и въ далекихъ мiрахъ зажжетъ
неутоляемую жажду и восторгъ бытiя-мнъ-то что? (такъ спрашиваетъ у своей
"смерти" герой одного изъ позднъйшихъ сологубовскихъ разсказовъ: "Смерть по
объявленiю"). Истлъвая, истлъю здъсь, въ страшной могилъ, куда меня зароютъ
зачъмъ-то равнодушные люди. Что же мнъ въ красноръчiи твоихъ объщанiй, что
мнъ? что мнъ? скажи. Сказала, улыбаясь кротко:

- Во блаженномъ успенiи въчный покой. Повторилъ тихо:

- Въчный покой. И это-утъшенiе?