"Валентин Дмитриевич Иванов. Русь изначальная. Том третий. Исторический роман. Трилогия о начале Руси; №2.3." - читать интересную книгу автора

своих людей, с Руси...
В память победы Мстислав на выкуп Редедьевой семьи построил храм деве
Марии, княгиня у него крещеным именем тоже Мария.
Отдохнув, пошли старики к храму. Чист, как снег, белого тесаного
камня, купол сведен банным строением, а не шатром. Откуда ни взгляни, нет
красивее ни в Корчеве, ни в Суроже, ни в Киеве.
Попробовали измерить, насколько земля наросла у храмовых стен,
поспорили, сколько на год приходится и от каких людей черепки: один кричит
- до потопа, другой - после, зато сразу, как земля высохла.
Признав - темное дело судить о прошлых веках, пошли молча, думая
каждый о своем. Находчик черепков вспомнил, что нужно заутро плыть к сыну
в Корчев, для чего можно уже с вечера погрузить в лодью готовую гончарину:
море будет стоять зеркалом. Другой думал, как будет мирить дочь с мужем
ее. Молодые-то умны, но не притирчивы друг к дружке, семейная жизнь не
проста. Как мирить? За Корчевом на Сурожском берегу, близ межи с греками,
сидит брат, дочке дядя. Греческая межа спокойна всегда, как нынешнее море.
Скажу, весть получил - болен брат, и поплыву к нему вместе с дочерью. Там
ее до времени и оставлю. Есть между ними любовь, опомнятся, сбегутся. Нет
любви, лучше смолоду разойтись, чем век маяться.
Потом думы друзей полились одним руслом, что прав князь Красивый,
взяв с собой инокровных дружинников. Таким, если Ярослав со Мстиславом не
урядятся, легче будет биться и кровь лить. Перекинулись словами о днях,
когда сами они ходили в последний поход. Отяжелели тогда? от скачки, от
копья с мечом кости попросили покоя. На тмутороканских стенах, если
придется, они покажут себя молодым за пример. На месте. В седле скакать и
своими ногами бегать не нужно.
Текли увесисто, твердо ступая, и мысли, и двое людей> Черепки прошлых
дней колебались в душе, как ракушки, когда их выносит и тащит прибоем
назад. Память - зеркало, коль нет в ней ничего, кроме твоего отраженья. На
волю бы. Все ты привязан к земле, как бык в стойле.
- Как думаешь, - спросил один, - здесь до нас сколько людей свой век
отжило? Сколько звезд в небе? Иль меньше?
- Больше, - ответил второй. - Делали, как мы, такие же были, оттуда
же глину копали, так же огонь в печи разводили, так же смеялись, любились.
- На месте живем, но будто бы и движемся куда-то все вместе.
Взглянули на море. Низовой ветерок нес прохладу и надувал паруса
кораблям князя Мстислава. А княгиня-то плачет? Нет, и от себя слезы
спрячет такая.
Дети, идя из школы, кланялись старшим. Учитесь, учитесь, в
Тмуторокани неграмотному - полцены, грамотному - две. Вам жить.
- Да, друг-брат, страх, пока сидишь, как свинья, в своем закутке. А
вышел на волю, мысли раскинул - нет страха, не боишься ни боли, ни смерти.
- Да что человек! Как ветка на дереве. Растешь, разветвляешься, плод
даешь и... - Не находя слов, матерой тмутороканец раскинул руки.
Спешившая навстречу молодайка, поклонившись старшим, спросила
нарочито скромным голоском:
- Чтой-то вы размахались, бояре? Аль с солнышком не поладили?
- Да мы так, рассуждаем по-стариковски.
- Старики! - лукаво протянула молодка. - Зелен виноград - не вкусен,
млад человек - не искусен. - И вильнула своей дорожкой, запев песенку о