"Валентин Дмитриевич Иванов. Русь изначальная. Том третий. Исторический роман. Трилогия о начале Руси; №2.3." - читать интересную книгу автора

Ветер низовой, с моря, тянет слабо, к вечеру стихнет, наутро повеет
опять. Быть хорошей погоде до нового месяца! Сурожское море по мелкости
своей злобно. Волна бьет о дно, гребни ломаются круто, буря на Сурожском
море вдвое опаснее, чем на Русском. Ныне доплывут спокойно. Мы,
тмутороканские, знаем, когда гнать, когда под берегом стоять.
Проталкиваясь в густой толпе, старый тмутороканец кого по плечу
хлопнет, с кем, глазами встретившись, поклонится, кому голосом пожелает
здоровья, старуху спросит, как ноги-то носят? Носят еще? И ладно нам.
Молодую приветит, цветешь, мол, цветиком полевым, нет, ухоженным, стало
быть, хороша ты породой да повадкой. Мальчонку привечает шлепком. В трех-
либо в четырехтысячной толпе все между собою знакомы, гуд идет, как на
торге в Корчеве, где встречаются двенадцать на двенадцать языков.
И - смолкли: коней ведут! Попятились, оставив широкую улицу, ценят
глазами. По толстым плахам пристанских настилов раскатывается копытный
стук. И сюда гляди, и здесь не упусти, что ты скажешь, беда!
Тмутороканские кони ведут свою породу от отборных жеребцов, от
известных маток. Кони крупны, но не тяжелы. Конская сила в крепости кости,
в жилах. Избочившись, выкатывая кровавый глаз, идет вороной жеребец в
руках княжого стремянного. За ним ведут коня самого стремянного. Княжой
стремянный - большой человек, у него свои стремянные.
Подыгрывают кони. Не кони - дружинники коней горячат, красуясь перед
товарищами, перед молодицами, перед бойкими девицами, перед красными
вдовами. Здешние киевлянкам ни в чем не уступят.
На Русь уплывают, да... По перекидным мосткам свели коней в корабли.
На весь залив заржал княжой вороной; как петухи, ответили другие; из
крепости, прощаясь, нежным голосом высоко пропела молодая кобыла. Будто бы
грустно становится, други, а?
Разгружают возы. Несут длинные укладки с оружием, несут мешки, тюки с
едой. Споро, быстро, без спешки, ничего не забудут, не в первый раз, давай
бог, не в последний.
Вот и князь! Желая удачи, каждый в толпе свое заорал, слов не понять
и семи мудрецам. Мстислав Владимирич, прозвищем Красный - Красивый, в
широкой рубахе, в широких штанах с напуском на мягкий касожский сапог,
приветствуя своих высоко поднятыми руками, шагал саженями - так убирают
восемь верст в час. Богатырь! Летит - сама земля его вверх толкает. С
пристани прыгнул на корму своего корабля, взяв с места сажени две, и все
тут. Во всем подражая князю, дружина спешила, едва не наступая друг другу
на пятки, а жены бежали бегом.
Жен было мало. Мстислав не любит длинных проводов и оставил княгиню
дома лить слезы, проклиная злую разлуку. Живет князь нараспашку, ему таить
нечего, и вся Тмуторокань знает, когда ему доведется поспорить с любимой,
а когда у них мир: оба горячи. На войне у Мстислава лед в голове, дома
иное - не враги же, свои.
Случалось же иной раз и такое, что возьмет княгиня своих девушек и
нарочно перед баней пройдется по улицам, а баня у себя, на княжом дворе.
Нет же, все знайте, обижена я вашим князем и в баню его не взяла, отлучила
от себя, как пса от причастия. Наберет встречных девчонок-замарашек к себе
в баню и вымоет. Смеется Тмуторокань, а ей любо. Да и людям, правду
сказать, люба княжья простота: нами не брезгуют, и мы не побрезгуем.
Лошадей насчитали больше сотни, дружины - до семисот. Что Мстиславу!