"Валентин Дмитриевич Иванов. Русь изначальная. Том второй. Исторический роман. Трилогия о начале Руси; №2.2." - читать интересную книгу автора

- Вот я тебе! Я тебя не боюсь...
Бросив ложку, Мал подбежал к старику.
- Опоздал бы я, ты бы, глядишь, и обломался! Угляди-ка за тобой,
старый ты, старый...
Велимудр ухватился за подножие бога, оттолкнул парнишку.
- Мешаешь ты! - и, как копьем, пырнул острой клюкой.
Мал присел шустрым волчонком. Железо, скользнув по плечу, до крови
поцарапало кожу. Едва не убил злой старик.
Не в первый раз парнишке увертываться от клюки. Он не обижался.
Двенадцатилетняя нянька при столетнем ребенке, мальчик считал себя
разумным за двоих. Как никто, он знал жалкую дряхлость князь-старшины,
привык с материнской небрезгливостью ходить за стариком, жалея его любовью
сильного к слабому. Мог бы Мал клюку отнять, дав Велимудру простую палку.
Вместо того парнишка ждал, готовясь увернуться от второго удара. Нет,
задохнувшись от усилия, Велимудр опустил посох. Голова затряслась, а
тусклые глаза прояснели.
- Пойдем, пойдем, - позвал князь.
Крепко обняв старика, Мал повел его к очагу. Будто ничего между ними
не случилось. Волоча клюку левой рукой, правой Велимудр гладил парнишку. В
неловких движениях сухих костей, обвитых дряблым мясом, была особая ласка.
Слабый просил прощения у сильного. Мал думал: <Горяч ты еще, а угоди ты
мне в сердце, кто б за тобой глядел? Пропал бы ты, как куренок>.
Кашица хорошо разопрела. Велимудр тер еду пустыми деснами, и его лицо
становилось странно-широким, а седая в прозелень борода дыбилась к вислому
носу. Мал вытащил мясо, отделив мякоть, мелко ее искрошил, натер луком,
подсолил.
Князь-старшина ждал терпеливо. Не ворчал, как всегда: <Сам я себе,
сам я все, что я тебе, малый, что ль!> Парнишка понимал, что пращур
смягчился, жалея об ударе клюкой. Он ведь такой - гневлив, да отходчив. В
бане как? Дерется, толкается. Сам! Сам! Потом устанет и будто не замечает,
что его моют. Они, древние, уж такие.
Накормив Велимудра досыта, Мал выгладил ложкой горшок, чтоб не
пропало зря крошки. Мешочки с припасом убрал со скамьи и подвесил повыше
на деревянный гвоздь, не то мыши источат.
- Ты поди, сюда поди ты, - позвал пращур. Обняв Мала, он начал речь.
Едва, едва, с одного слова на пятое, понимал Мал, будто и не по-росски
говорил древний.
Велимудр жаловался на извергов, которые от лета к лету все более
плодятся, а льнут они все к Всеславу. Хазары пришли, побьют россичей.
Всеслав хазар побьет, слобода власть заберет. Рода ослабли ныне. Не будет
вольности градов.
Ничтожно мало из слов Велимудра дошло до Мала - все плохо, и только.
Цепляясь за парнишку, старец заключал свои речи.
- Ты понимай, помышляй, - твердил Велимудр, - ты уходи тотчас, уходи.
Один. Не путайся меж хазар и наших. На Припять ступай. Нашего языка там
люди. Тебя примут в род. На Рось не помысли вернуться.
- Без тебя куда мне? Ты ж и по ровному еле бредешь, ты через лес не
пролезешь. Ты и на коне-то сидишь, когда тебя с обеих сторон держат, -
безжалостно уличал старца Мал.
Рука Велимудра нашла ухо непослушного. Не обижаясь, Мал отвел