"Сергей Иванов. Тринадцатый год жизни" - читать интересную книгу автора

ответить ей Машка уже не успела. И начала отвечать сразу, как только
математичкину власть перерубил звонок:
- Надо все узнать, Романова. Надо ему звонить... Не бойся, я тебя
прикрою.
Может, это и глупость, но Стелла сразу почувствовала облегчение, что
Машка будет рядом. Уж она-то в случае чего как кошка вцепится!
А в случае, собственно, чего?..
Наконец они отсидели свое и вышли на волю, на солнце. Народ тут же
распался, растаял, словно незнакомый, они остались с Машкой вдвоем. Побрели
по тротуару. И сейчас же со всех сторон из воздуха к ним потихоньку стало
стекаться волнение. Вскоре они передвигались в пространстве, словно две
шаровые молнии. Особенно, конечно, Стелла.
А телефоны-автоматы с приветливо приоткрытыми дверями были как
ловушки-громоотводы.
Почему это мышь попадается в мышеловку, вы никогда не задумывались?..
Нет, не из-за того только, чтоб в последнюю секунду жизни схватить зубами
кусочек сала. Есть и поважнее что-то... понепонятней! Попробуйте постоять на
высоком мосту, глядя вниз через перила. Стоишь, стоишь, и вдруг чувствуешь:
прыгнуть хочется. И чем страшнее, тем больше!
Именно с этим вот чувством Стелла вошла в телефонную будку. Стала
набирать номер - первые три цифры совпадали с ее собственным телефоном.
Значит, он жил, этот отец, где-то недалеко. Машка придерживала ногой дверь,
чтобы не задохнуться в той будке-душегубке.
Гудок, гудок. "Альле!" Голос был высокий, и "Л" он говорил особым
длинным звуком.
Испуганно она посмотрела на Машку: что говорить ему - "ты", "вы"?
- Добрый день... Это говорит Стелла... - вывернулась.
"Романова" проглотила. И то была трусливая уступка. То была уступка
ему. Ведь Романовыми их семья стала от Горы.
А он, видно, тоже волновался, этот отец. Принужденно кашлянул:
- Здравствуй... Стелла... Ты где?
- На Плющихе сейчас.
- Тогда... минут через двадцать у памятника Толстому?
А это совершенно близко. Двадцать минут - даже излишне.
Они медленно пошли по Плющихе - одной из самых теперь коротких
московских улиц. От нее, в сущности, осталось лишь название да десяток
домов.
Так они ходили по Плющихе и до звонка. Здесь есть две молочные, в
разных концах, и они курсировали от молочной до молочной. И волновались, как
последние дурочки.
На правой стороне, как раз возле одной из молочных, какой-то
международный банк. Милиционер даже обратил на них внимание.
- Давай хоть пойди поешь, - говорила Маша. - Или пойдем ко мне поедим.
Куда там есть. Она разговаривать-то почти не могла... Шла и чувствовала
локтем Машкину руку.
Нет, это будет не тот человек, не из кафе. Того Стелла где-то видела. А
отца не видела никогда. То есть видела, конечно, - до двухлетнего возраста.
Но это же хуже, чем во сне.
Хм... если она и так знает, что не тот, зачем встречаться? Она ведь
только хотела узнать. А теперь узнала - сама додумалась. Чего же идти?