"Сергей Иванов. Тринадцатый год жизни" - читать интересную книгу автора

из ружья:
- Да, хочу!
Мать предполагала этот разговор отнюдь иначе. Что дочь, например,
скажет: "Я не знаю... А ты как считаешь?" И они посидят с грустными
улыбками. Может быть, вместе поплачут - по-женски, по-взрослому. Впервые.
Но этого не случилось. Дочь выпалила, как будто только и думала об этом
отце.
- Признаюсь, не ожидала, - с заметной обидой сказала мать. И тут же
пожалела о сказанном.
- Мало ли, кто чего не ожидал! - ответила Стелла резко. И это
действительно было началом новой, послегоринской эры отношений.


Вечером и поздним вечером

Баклажановый вечер кончился, собственно, ничем - поеданием баклажанов.
Будто они договорились разыграть перед кем-то сцену из мирной жизни. И
даже Ваня, такой грозный двадцать минут назад, вел себя тихо.
Только по небрежности, с которой все прекратилось, можно было понять: в
этом доме неладно. Но кому понимать-то? Они сами были и зрители и клоуны.
И вот Ваня поднялся, ушел из кухни. Как в общественной столовой. Нина
не окликнула его - побоялась. Тоже встала, ушла.
В силу вступил так называемый "закон моря": убирает последний. Отгоняя
досаду, Стелла взяла три тарелки грязные, сковородку, три чайные чашки - и
всего-то делов! Помыла быстренько. И в свою комнату юрк. И дверь на
задвижку. Громко... Нехорошо.
Нехорошо?.. Не до хорошего!
Разделась, легла... Стала думать о завтрашнем. Причем больше не о
встрече самой, а о том, говорить Машке или нет. И почти сразу решила: скажу.
В душе образовалась противная и жалкая ухмылка.
Раньше она бы ни за что, никому! Потому что это дело лично их,
романовское, семейное. А теперь - что за семья? Ветер в поле. Нина по кафе,
Гора вообще... Теперь крепкого только и есть она да Машка.
А Ваня?
Как про Ваню думать, она не знала. Если б, например, она куда-нибудь
ушла - поступила в ПТУ в другой город, - она бы Ваню, конечно, взять не
смогла. И выходило, что он не ее, а... чужой. Но все же он был и ее...
Ванька ни с кем так не разговаривал, как с ней!
Потихоньку она засыпала, и ей уже стало казаться, что она поступила в
ПТУ, почему-то в Свердловске, и взяла с собой Ваню. Они жили в комнате, где
кругом были белые занавески, и мебель в белых чехлах, и на диване на высокой
спинке лежала белая кружевная салфеточка, и на ней стоял бюст какого-то
человека из черного чугуна, и внизу была надпись: "И. С. Тургенев" -
непохожий до невозможности!
Засыпая, она была совсем одинока. И не знала, что в другой комнате, за
тонкой стеной, за слишком пушистым синтетическим ковром на краешке кровати
сидит ее мать.
Спала Стелла, а мать не спала. Темно. Только с улицы доносится
по-сентябрьски туманный свет фонарей, да редкий автобус запоет тормозами у
светофора, как от зубной боли, - улица у них тихая, и даже летом можно спать