"Сергей Иванов. Тринадцатый год жизни" - читать интересную книгу автора

и виноват!"
Она шла по улице, торопливо вытирая слезы - торопливо, чтобы не
приставали, кому не надо. Ведь она была еще совсем молодая женщина. В
троллейбусе ей всегда говорили: "Девушка, передайте на билет". А между тем
она имела уже двоих ребят!
Нина Александровна улыбнулась - и грустно и горделиво одновременно.
Начинались трудные времена! Она плакала и о своей Стрелке, которая так
искренне и так бесполезно заботилась о мире в семье. И плакала о себе - уж
поверьте, ей было о чем поплакать. И к тому же начинались действительно
трудные времена.
Она не знала, как рассказать дочери, почему она расходится с мужем. Да
и не считала, что это надо делать. Она думала, что просто однажды она своим
материнским, авторитетным голосом скажет: "Вот, дети, у нас будет новая
жизнь..." Нет, "новая" здесь не подходит. Новая - это как бы "хорошая". Она
скажет "другая" или "иная". И дети кивнут согласно, понимающе. Потом
примутся за эту "иную" жизнь.
Но оказалось, ее расчеты - ерунда. Вернее всего, дети ее не поймут, не
послушают. Не услышат!
И все-таки что-то она должна была сделать. Хотя бы на первое время...
Ведь через час ей придется говорить с дочерью. И невольно посмотрела на
часы, утерев глаза. И почти знала: Стрелка тоже сейчас смотрит на часы, сидя
в ванной на низкой скамеечке, и тоже утирает глаза.
Подумала: "Господи, мы такие с ней похожие. Как бы мне это ей
растолковать". Опять улыбнулась и заплакала. Прошла мимо, не отвечая на
воркотливый вопрос какого-то усача.
Пора привести себя в порядок и поворачивать к дому. Вместе с этой
мыслью пришло и чувство, будто она решила главное - то, как будет дальше
вести себя со своими детьми. "Словами пока я этого не знаю, а в душе знаю!"
На самом деле она ничего не решила, а лишь перестала плакать и быстро,
энергичным шагом шла к дому. Это всегда поднимает настроение. И появляется
даже какая-то уверенность в себе.
Дочь ее все сидела над льющейся водой. Но теперь, конечно, лишь из-за
того, что раз они договорились, то надо уж досидеть.
Нина Александровна постучала, одновременно сгоняя с лица улыбку:
- Стрелка...
И сейчас же щеколда брякнула назад - дверь открылась. Тут только мать
поняла, что энергичная ходьба на самом деле вовсе не решила ее проблем. В
глазах промелькнул испуг. Но отступать уж было некуда.
Вечером она сказала мужу:
- Мне пришлось успокоить Стрелку, что мы, возможно... еще поступим
по-иному...
"Успокоить? - он подумал. - Нет, это называется другим словом". Но
промолчал: ведь сам он и того не сделал.
- Поэтому, сделай одолжение, старайся держаться... в рамках.
Георгий Георгиевич молча кивнул.
А Стелла в это время лежала на животе, подперев голову рукой. В такой
позе, говорят, любил лежать юный Пушкин. Стелла занималась странным делом:
она мечтала. Ни на каплю не усомнившись в Нининых словах, она оттолкнулась
от земли и полетела - успокоенная, легкая. Да и как еще могло быть, верно?
Ну не разведутся же они!.. "А ты говорила: делаю ненужное, не то!"