"Борис Иванов. Ночь длинна и тиха, пастырь режет овец" - читать интересную книгу автора

пытаться прогнать ее полотенцами никогда не окончательных слов. Он бросил
академию художеств и работал грузчиком в "химчистке". Как он уставал после
диспутов! Но без них он уже не мог жить. Вечерами, когда они оставались с
Корзухиным вдвоем, студент кипятил чай или что-нибудь готовил. Возможно, это
были лучшие вечера молчаливого понимания, если, конечно, художник в
понимании нуждался. Он не отказывался от вина, но ясно было, что он
воспринимал свое участие в винопитии как чисто ритуальное. Иногда вставлял в
разговор несколько слов, всегда как-то не к месту:
- Было пять Лоренцев, - сказал он однажды, когда кто-то упомянул
какого-то Лоренца.
Однажды студент попытался разузнать о прошлом художника:
- Это правда, что ваш отец собирал фронтовые открытки, а мать ходила на
танцплощадку до сорока лет?
Корзухин неопределенно пожал плечами.
- Ваш двоюродный брат мне рассказывал, как однажды увидел вас на
лестнице. А пролетом выше стоял ваш отец с ремнем и кричал - вам было лет
десять: "Я научу тебя, сукин сын, свободу любить!".
Это был единственный раз, когда Мастер отреагировал - засмеялся. Но
распространяться о своем детстве не стал.
В один из таких вечеров студент, который досконально знал работы
Мастера, случайно наткнулся на картину, которую еще не видел, - ее можно
было бы назватъ "Пионерка с арбузом". Страдальческая гримаса прошла по лицу
художника, будто болезнь первым налетом наметила всю карту будущих болей. Но
он не запретил своему разоблачителю ее осмотреть. "Эта работа относится к
разряду "романтических юношеских дневников", - сделал вывод студент.

4

По утрам художник надевал старое серое пальто, обвязывал шею шарфом и
отправлялся на работу. Он любил этот сброд, который числился в жилконторе:
дворников и дворничих, электромонтеров и водопроводчиков, кровельщиков и
плотников, их блаженство обсуждать жалобы жильцов и перспективы проверок
своей деятельности районным начальством, известия о лотерейных выигрышах, о
свадьбах и разводах, возвышаться до проблем мировой политики и чудес будущей
жизни, обещанных наукой. Жилуправ не оставлял ни одного мнения без внимания
и подводил общий итог, из которого вытекало, что жизнь - сложная штука,
человек - существо замечательное, но склонное зарываться, а вообще - все
идет к лучшему, и их коллектив - необходимый элемент в мировом порядке.
Увидев эту команду, можно было понять, где заимствовал художник свой
житейский стиль: одеваться, сидеть на стуле, курить, простодушную
бесцеремонность, которой здесь отличались все, живущие эмоциями и, в
сущности, безразличные ко всему тому, что выпадает из поля их минутных
интересов.
После планерки они выходили из тесной конторы во двор, блаженные от
разговоров и курева, напутствуемые своим командиром на неотложные дела. Но в
мировом порядке вещей: винный магазин открывается в девять, на углу дают
корюшку, подвертывается халтура и т.д. - диспозиции руководства неотвратимо
нарушались, и к завтрашнему дню получалось что-то невообразимое: исчезнут
доски, которые привезли для ремонта полов, кто-то подерется с мужем, кто-то
сломает палец, машина за отбросами не приедет, техника-смотрителя срочно