"Юрий Иваниченко. Ответная реакция" - читать интересную книгу автора

Айша уснула быстро, как наплакавшийся ребенок. Толя еще побродил, стараясь
не шуметь, по комнате, потом набросил теплый халат и вышел на балкон.
Размолвки у них происходили и раньше - жизнь есть жизнь, но до слез
никогда не доходило. Во всяком случае, виноваты были другие, люди из
внешнего мира, а вот чтобы так воспринять слова и поступки самого
Суханова, прежде не бывало. Если бы знал Хан, что так обернется,- да ни
словом бы не обмолвился, оставил бы всю мирзоевскую историю в строжайшей
тайне. А так, едва только Айша поняла, что Хан "водит" профессора, который
попал в безвыходное положение из-за необходимости срочной борьбы с
пустыней, как другим человеком стала. Чего только Хан от нее не
наслушался! И все из-за какого-то Мирзоева, который ей не брат и не
сват... А если честно, то, конечно, не из-за Мирзоева. Из-за Пустыни.
Из-за того, что это желто-серое Нечто присутствовало в ее детстве и в
судьбе неисчислимых поколений, вытесняемых все дальше и дальше на север
или обрекаемых на унылую жизнь на огромной спине равнодушного и
безжалостного чудовища.
Остались сутки до эксперимента. Нет, не верил Хан, не мог поверить в
Пустыню в мирзоевском понимании. Таким уж он был прагматиком, отстранялся
от всего непонятного, расщеплял его мысленно на простые, пригодные для
употребления частности. Нет, "мирзоевщина" казалась Хану заумью,
профессиональным заскоком, а весь эксперимент - ничуть не более, чем
средством самому профессору двинуть науку дальше - если есть еще куда
двигать, а Толе - выбраться из глуши в более приличное место, где можно
показать и себя, и Айшу.
Только как своего рода абстрактную игру, интеллектуальную забаву
воспринимал Хан всю эту историю, несколько раз мысленно прокручивая
варианты войны с Пустыней - или же Контакта с ней. И каждый раз получалось
нечто неудовлетворительное, поскольку любое орудие, известное Хану,
оказывалось либо до смешного неэффективным, либо же причиняло куда больший
вред людям, чем Пустыне. И не удавалось придумать хоть какой-то
более-менее приемлемый вариант Контакта, поскольку совсем-совсем ничего
нельзя было найти обоюдопонятного и людям, и Пустыне. У них ведь не только
совершенно разные устремления, но и языки построены на несовместимых
темпах времени...
Но игры играми, а дело Толя делал исправно. Добился разрешения на
использование дополнительных мощностей; изменил график работы; заставил
еще раз проверить Восточную линию и глубокий ввод на опытную станцию;
организовал дежурство оперативных бригад так, чтобы необходимые ночью
переключения проделать побыстрее; предупредил всех потребителей о
возможных отключениях.
И, само собой, составил с Мирзоевым письменное соглашение о соавторстве.
Оставалось совсем немного, но это было как раз то немногое, которое нельзя
решить ни парочкой телефонных звонков, ни даже парой бутылок коньяку.
Резо, начальник газокомпрессорной, горел с планом и вообще был поставлен в
такие условия, что не допускалось даже кратковременное отключение. Он так
и предупредил Толика: "Нельзя, отключишь - вся дружба врозь".
Не хотелось даже думать, что сделает районное начальство с Ханом, если
из-за него прекратится подача газа в магистраль и остановятся, "дадут
козла" плавильные печи на комбинате. Не случайно же газокомпрессорные