"Анатолий Иванов. Алкины песни" - читать интересную книгу автора

Над лесом нежно зарозовел край неба. Черная ночная мгла стала синеть.
Оттуда, где начинался день, прилетел ветерок и стих, запутавшись в верхушках
сосен. Перестали кричать совы. В безмолвии слушал лес, как рождалась новая
Алкина песня.

Где весною горели костры,
А теперь стынет только зола,
Где уже отцветают цветы,
Я любимого долго ждала...

Слова песни еще с трудом ложились в строку. Еще фальшивят рифмы, и
как-то сбивчиво, несмело звучит мелодия. Но скоро, может быть, сегодня же,
когда расцветет день, новая песня смело взлетит над деревней, опять удивит
людей и по-разному отзовется в их сердцах.
А пока Алка сидела, не шевелясь, обхватив руками колени, чуть склонив
голову.
Маленькие редкие слезинки медленно прокатывались по ее обветренным
горячим щекам и, не успев упасть на землю, высыхали.
Рано утром старый Максим Теременцев, разыскивая в лесу отбившегося от
табуна жеребенка-трехлетку, наткнулся на неподвижно сидящую Алку Уралову.
- Э-гей, девка! - окликнул он, но Алка не повернула даже головы, будто
не слышала... Старик сполз на животе с незаседланной лошади, привязал ее к
деревцу и подошел к Алке.
- Жеребчика не видела тут? С белой отметиной на лбу? Куда
запропастился, анафема...
Все так же сидела Алка, немигающими глазами смотрела в одну точку перед
собой. Старик опустился рядом на траву, не торопясь достал трубку.
Трубка у деда Максима была особенная, похожая на кубик со сбитыми
краями, в который воткнули длинный согнутый гвоздь. Старик уверял, что
сделана, она из корня "райского" дерева. Трубка давно почернела, обуглилась
и в двух местах прогорела. Дед Максим выстругал из вереска два колышка и
забил дыры. Каждый в Черемшанке знал, что от этого его трубка несколько
потеряла свой вкус, но все равно курить из нее "одно блаженствие и
прост-таки бальзан для души". Оттого, видимо, и дымил Теременцев на всю
деревню день и ночь.
- Должно, давно тут сидишь? - осведомился старик у Алки, не спеша
набивая трубку самосадом из кисета.
- Давно, - Алка подняла, наконец, голову, удивленно посмотрела на
Максима Теременцева.
- Ишь ты... А зачем сидишь?
- Счастье хотела высидеть. Не пробовал?
- Я-то пробовал. Да высидел не счастье, а болесть одну...
- Уходи, дедушка, отсюда, - тоскливо попросила Алка.
Максим Теременцев в ответ только хмыкнул, долго сосал трубку, почесывая
бородку.
- У меня, девка, вопрос к тебе один есть... обстоятельный и сурьезный
больно...
- Какие у тебя вопросы могут быть? Как болезнь твою лечить? К доктору
иди.
- А как же не может быть вопросов, - продолжал старик, посапывая