"Всеволод Иванов. Московские тетради (Дневники 1942-1943) " - читать интересную книгу автора

смех, - да еще и над самим собой! [...]
12 января. Вторник
Утром забежал К. Федин - худой, с провалившимся ртом - старик.
Пожаловался на гибель своей пьесы и побежал доставать хлебные карточки,
сказав только о Леонове:
- Ленька крутит, крутит, ух!..
13 января. Среда
[...] В книге "Былое и думы" (должно быть, вложил, когда читал), нашел
программу художественной части траурного вечера, посвященного одиннадцатой
годовщине смерти В.И. Ленина (1935 год), программа как программа. Но на
полях ее мои записи. Сколько помнится, я сидел в крайней ложе, впереди (как
всегда, пришел рано) и на перилах ложи записывал. Мне, видимо, хотелось
сделать словесный портрет Сталина, внешний вид его на заседании. Переписываю
с программки (все равно утонет где-нибудь): "Сталин, перед тем как встать
или идти, раскачивается из стороны в сторону. Меняет часто, тоже сначала
раскачиваясь, позу. Сидит, широко расставив ноги и положив руку на колено,
отчего рука его кажется очень длинной. Если надо поглядеть вверх, то шею
отгибает с трудом. Рука, словно не вмещается за борт тужурки, и он всовывает
туда, несколько торопясь, только пальцы. Сидеть и слушать спокойно не может,
и это знают, поэтому с ним кто-нибудь постоянно говорит, подходит то один,
то другой... На докладчика ни разу не взглянул. Садятся к нему не на
соседний стул, а через стул, словно рядом с ним сидит кто-то невидимый".
В издательстве "Молодая гвардия" на стульях девушка пилит дрова.
Редактор, в меховом жилете, говорит тихо, словно бережет теплое дыхание.
Мороз, кажется, 24. Из форточек домов высунулись - вечером особенно
заметно - трубы времянок, и белый дым, похожий на пар (дрова сырые),
стелется переулком. От дыма, что ли, но дома оказались вдруг очень плоскими,
словно книги. Стоят тысячи унылых книг, которых никто читать не хочет, -
таких вот по "технике" сейчас в магазинах очень много, - и от злости из них
идет п-а-р! Да-с. А в домах-то жизнь грозная и страшная, не дай, господи.
14 января. Четверг. 15 января. Пятница
Сильный мороз. Сижу в халате, двух жилетках, валенках - и холодно.
Писать трудно. Сегодня, 15-го, получил в "Огоньке" 530 руб., сходил получил
продовольствие по рейсовой карточке, замерз, проголодался - и вернулся домой
быстро. [...] Взял в библиотеке хорошие книжки, читаю и с радостью жду 9-10
вечера, чтобы лечь в постель и читать в постели, только не могу придумать,
чем бы утеплить руки и плечи, которые болят уже месяца четыре.
[...] Вся Москва в морозном инее и тумане. Ходил по метро,
присматривался, как люди одеты - портфели на кожаных ремнях через плечо;
женщина в ватных штанах и куртке "хаки" повязана белым платком - и с
перманентом; другая - в резиновых сапогах, третья - в меховых. В простых
чулках и в туфлях уже кажется чудовищно соблазнительной, наверное. Видел
красноармейца в матерчатых, белых, стеганых сапогах - наверное, такие
заменяют валенки...
16 января. Суббота
Холод. Говорят - 33. Вышел на часок - в книжный магазин, купил что-то
об Элладе - замерз страшно. [...]
Написал первую главу "Сокровищ".
[...] Если бы я пожелал дать картину зимы 1943 года в Москве для кино,
я снял бы вестибюль "Правды". Открываешь дверь. Блестящие металлические