"Всеволод Иванов. Московские тетради (Дневники 1942-1943) " - читать интересную книгу автора

Тема для карикатуры. Человек стоит перед московскими афишами, на
которых всюду напечатано: "А.Корнейчук. "Фронт". И говорит: "Они не могут
открыть второго, а мы сразу открыли четыре"".
У газет много людей. Читают через плечи друг друга - все об Африке.
Всюду повеселевшие лица. Слух - правительство Виши переезжает в Версаль.
Немцы оккупируют всю Францию.
Ходил в "Известия" и "Новый мир", в "Новом мире" Гладков говорит:
- В 1920 году было легче. Само собой, что мы были молоды, но, кроме
того, была - свобода! - Он повторил многозначительно: - Свобода-а! [...]
Затем, как и все, начали сравнивать - в каком городе лучше. Гладков
рассказывал о голоде и холоде в Свердловске. Оказывается, что ни один город
наш не приспособлен к войне. Всюду обыватели ненавидят приезжих, вредят, как
могут, всюду нет воды, холодно, нет еды, грязно... тьфу!
12 ноября. Четверг
Немцы оккупируют неоккупированную зону Франции. Перемирие в Северной
Африке. Немцы высадились в Тунисе.
Вечером - спектакль "Кремлевские куранты". Пьеса беспомощная, повторяет
сотни подобных, но играют очень хорошо. Настроение публики - "еще более
твердое", выражаясь языком дипломатическим, чем 7 ноября. Тогда было
напряжение, казалось, все ждут - сейчас упадет бомба и надо будет бежать.
Ходили углубленные в себя. Сегодня - смотрят друг на друга, смеются,
обычная, пожалуй, с чуть-чуть повышенным настроением толпа у Художественного
театра. У подъезда, как всегда в дни премьер, два ряда людей, спрашивающих:
"Нет ли у вас лишнего билета?" Сидели рядом с Леоновым. Покашливая - от
табака, он жаловался, что ему в эти два года было страшно тяжело, как будто
кому-то было легче и он только один имеет право не страдать, не бегать, не
голодать. Пьеса его уже принята во МХАТе. Лицо у него стало одутловатое,
волосы длинные, - и если он раньше походил на инженера, из тех, что прошли
рабфак, то теперь он - писатель. [...] Удивительное дело, никогда он мне
ничего дурного не сделал, да и я тоже, и между нами, в общем, были всегда
хорошие отношения, но редко меня кто, внутренне, так раздражает, как он. По
закону контраста, наверное?
Гусев сказал, что была речь Черчилля, в которой он сообщил, что русским
было объявлено - Второго фронта в 1942 году не будет, и пикировка из-за
Второго фронта происходила для отвода глаз.
13 ноября. Пятница
Рано утром принесли рукопись моего романа из "Известий". Войтинская не
только не заикается о напечатании отрывков из романа, который они считают
хорошим, но даже не печатают моей статьи. Душевно жаль историков будущей
литературы, которые должны будут писать о нашем героизме, стараясь в то же
время и не очернить людей, мешавших этому героизму. Чем дальше, тем винт
закручивается туже. Любопытно, дойдет ли до какого-нибудь конца или это
завинчивание может быть бесконечным?
[...] От детей письма и посылка: носки и 100 штук папирос. Комка
прислал превосходнейшее письмо - обширное и ясное. Неужели этому быть
писателем? И грустно, и приятно.
Различие в понимании слова "искусство". Приходила женщина-журналист из
"Литературы и искусства", просила написать статью о выставке "Великая
Отечественная война". Я отказался. Она при мне звонила какому-то критику.
Тот отказался наотрез. Она сказала: "Я не была на выставке, но теперь и не