"Всеволод Иванов. Когда я был факиром" - читать интересную книгу автора

вязнут осенние листья, а мне эта осенняя слякотная лирика давно надоела, я
хочу хорошего жирного супа с клецками, папирос "двадцать штук семь копеек" и
грубую книгу, которая бы над многим смеялась.
Флейтист, достаточно пьяный и мудрый, вошел ко мне и, взяв тяжелый
звонок, ударил три раза. Он выматерил Пудожгорского, пытавшегося еще продать
лишний десяток билетов. Занавес, изгрызенный мышами и продырявленный
пальцами драматических любителей, наблюдавших за сборами и за знакомыми
барышнями, занавес, дергаясь со всей нервностью любителя, поднялся.
Пудожгорский-во фраке и с бумажным цветком, половина которого отпала, чему
публика беззлобно ухмылялась, с любопытством наблюдая, как во все время
чтения Пудожгорский топчет этот цветок, причем выяснилось, что вместо
лаковых ботинок на Пудожгорском новые резиновые галоши. Я не помню, что
читал Пудожгорский, что пели после него и как жарко и душно было в зале. Я
не трусил. Я помню отчетливо, что у меня было страстное желание не запнуться
о кулису. Почему я боялся запнуться - не знаю. Может быть, грохот
переставляемых декораций остался еще в моих ушах.
- Вы готовы?
По случаю парадного такого выступления Пудожгорский даже билетерам
говорил "вы". И при этом еще картавил.
Я отложил шпагу с ненавистными тремя кнопочками из слоновой кости,
вспомнил, что кровать моя скрипела со свистом, напоминавшим сверчка, и
ответил:
- Сверчок.
Пудожгорский подумал, что так и нужно, крепко пожал мою руку и
подтвердил с убеждением:
- Действительно, сверчок.
Вступительная речь моя (я помню ее от слова до слова) начиналась так:
- Милостивые государыни и милостивые государи! Прежде чем начать свои
опыты, я должен вам сказать, откуда и когда появились на земле факиры. В
далекие, далекие времена жил на земле воинственный народ-индийцы. У них был
обычай: прежде чем принимать молодого человека в войско, его подвергали
различным пыткам и истязаниям. Например, надевали на голову мешок с живыми
муравьями и с пением девушек обводили вокруг селения...
Дальше я говорил, что в моих опытах нет никакой магии или тайн и что
тут дело только в личном гипнотизме, в силе воли, перешедшей к нам от
индусов.
- Музыка, ма-аэш!.. - неистово картавя, закричал Пудожгорский.
Я показал по рядам зрителей шпагу без белых кнопок, вернулся к своему
столу, стал обтирать руки полотенцем и затем прикрыл им шпагу. Затем взял
ту, что с кнопками, и, конечно, без труда удержал во рту рукоятку с
лезвиями, аккуратно ушедшими внутрь рукоятки. Затем кнопки давил наоборот, и
лезвия выходили обратно. Прыгал еще в деревянное колесо, уставленное с боков
ножами, лезвиями от меня, так что если бы я задел нож, он, слабо
укрепленный, просто бы выпал прочь из колеса. Но прыгать-это не сложно,
нужно только упорство и чтоб тело твое привыкло из секунды в секунду
повторять одно и то же движение. Позже я прыгал в это колесо так же
беззаботно, как надеваю очки. Огонь глотать... и хотя сейчас трудно достать
книжку по магии и Госиздатне занимается таким доходным делом, но мне
рассказывать о магии не хочется.
Я устал, и пот выступил у меня на шее. Я боялся больше всего пота.