"Всеволод Иванов. Блаженный Ананий" - читать интересную книгу автора

нарам, безработный приказчик, рябой и коротконогий, бесстыдно каждое утро
показывавший тоску свою по женщинам, крикнул ему: "Не ной, не ной! А то иди
к братцу Ананию, он таким, как ты, по три рубля николаевских дает. А если
получишь, наймешь мне в могарыч, девку на ночь!" И тотчас же Саша вспомнил,
что и о братце Анании говорили девки в памятные дни пьянства. Говорили они с
умилением и с бесстыдством о том, что братец Ананий тридцать лет неподвижно
лежит на своей койке, высохший, желтый, - и молящийся за мир и за тихую
любовь. А отец у него иеромонах. И какой!.. От голоса иеромонаха шуршали
деревья! Говорили и поговорку Анания, - Саша никак не мог ее припомнить... А
приказчик, уже поверивший, что братец даст Саше три рубля, рисовал ему углем
на стене дорогу.


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Телега летела под гору. На поворотах шершавые длинные корни, торчащие
из яра, почти хватали за руки. Девки ревели от восторга: они давно не видали
природы. Ямщик, веривший, что у этих девок нет ничего искреннего,
оглядывался на них злобно. На одном из поворотов девки увидали тощего
запыленного человека в зеленой тужурке. Замученные глаза его были им
знакомы. Сашет вопрошающе взглянула на Манжет. Та недоуменно повела плечами.
Человек крепко держался за корни, песок струился у его ботинок. Яр тускло
пылал от солнца. Лицо у него было тоскующее, видимо, он желал пропустить
телегу и думать опять о своем. Девки заорали песню. Ямщик оглянулся на них
со злостью: "под гору, разнесут!" Девки заорали еще громче.
Показался скит. Солдаты их встретили пляской и гармошкой. Девок повели
в дом с верандой. Окна дома выходили в сад, в котором жил блаженный Ананий.
В трех чугунах принесли брагу. Солдаты пили молча, с тревогой, стаканами.
Старухи уже суетились в саду. Одна из них подметала дорожки. Поп сбирал
опавшие яблоки. Девки распахнули окна, расхрабрились. Они чувствовали, что
сегодня не миновать драки. Солдаты налили самогоном самовар. Девки
потребовали, чтобы стол вытащили на веранду.


ГЛАВА ПЯТАЯ

Старуха, подпоясанная веревкой, с метлой в руках, рассердилась, когда
Саша сказал, что хочет видеть блаженного. Она долго выспрашивала Сашу, из
каких он мест, и даже как будто удивлялась, что в такое время кому-то нужен
святой, кроме нее. Она повела его длинными сенями. Пахло вениками и мятой.
На противоположном конце сеней, у самых дверей в светелку блаженного, на
ларе сидела другая старуха. Она напряженно смотрела в сад. И Саша подумал,
что садом ему было б гораздо ближе пройти к блаженному, а старуха с метлой
провела его другой дорогой.
Блаженный до самой бороды был укутан в грязное стеганое одеяло,
засаленное, усыпанное крошками. Несколько мух кружилось над его бородой.
Старуха попробовала отогнать мух, но, плюнув, сердито хлопнула дверью и
вышла.
- Марфа-Мария, лампадка коптит, - визгливым и несколько капризным
голосом заговорил блаженный, - песни орут, блудят, а лампадку лень